Валентин Леженда - Глюконавты

- А зачем тебе оно? – удивился Муха. – Во время брачной ночи всё равно

темно будет, а утром сам знаешь на кого женщины похожи: засыпаешь с

Памелой Андерсон, а просыпаешься с Томми Ли.

- Идиот, - пробормотал Вадик, примеряя у зеркала мантию из горностая.

- А что такое, разве есть какие-то причины для волнений?

- Да в том-то и дело, что нет, - вертелся у зеркала Вадик. – Но что-то меня в

этом предстоящем браке беспокоит, словно, заноза в заднице, а вот что именно,

сказать определённо не могу.

- Может ты Катьку вспомнил? – предположил Муха.

Вадик дёрнулся.

- Никогда, слышишь, - закричал он. – Никогда не при каких

обстоятельствах не напоминай мне о ней.

В следующую секунду двери покоев резко распахнулись и в спальню

ворвались вооружённые стражники, скрутив Муху, они поставили его на колени

и приготовились отсечь голову.

- Господин, он только что оскорбил вас, - с почтением сказал один из

стражников. – Позвольте казнить наглеца.

Вадик задумался, теребя начинающую отрастать мушкетёрскую бородку.

- Пожалуй, - медленно произнёс он. – На первый раз я его прощаю.

Стражники почтительно поклонились и, отпустив Муху, покинули спальню.

- Ну, спасибо тебе, - прошипел Муха, потирая ноющие запястья, – герцог.

Вадик лучезарно улыбнулся:

- Не за что, братело…

***

18

Свадьба была назначена на воскресенье. И когда этот день, наконец,

настал, настроение Вадика, которое и так нельзя было назвать мажорным,

окончательно испортилось. Гнетущие предчувствия не давали ему покоя.

- Да что ты бузишь, - удивлялся Муха. – Целое королевство тебе останется,

когда дедок к праотцам отойдёт. А жену эту свою, принцессу Клаву, в башню

заточишь, в эту как её, слоновой кости, а сам себе гарем заведёшь из

придворных куртизанок.

Но эти успокоительные речи жениху помогали мало.

- Не нравится мне всё это, ох как не нравится, - неустанно повторял Вадик,

блуждая по лабиринтообразным покоям королевского дворца.

В том, что всё происходящее с ним не что иное, как очень большой,

порядком затянувшийся глюк, он по-прежнему не сомневался. Но вот чей?

Теперь Вадик был точно уверен, что глюк этот не его и не Мухин. Тогда чей?

Он снова и снова задавал себе этот вопрос. Ведь тогда в подъезде их было всего

двое и шприца было два, хотя и странных, квадратных. От подобных мыслей

начинала болеть голова, и ему ничего не оставалось, как воспринимать

окружающую действительность такой, какой она есть…

Короче, погуляли на славу.

На свадьбе было съедено колоссальное количество всяческой бегающей и

летающей снеди, выпито целое море эльфийского пунша и гномьего рома.

Народ отрывался, как мог. Правда, нескольких пришлось повесить, для

острастки, чтобы остальные, веселясь, не перегибали палки, и не срыли в

потоке веселья королевский дворец. Хотя король был и стар, но он оставался

по-прежнему мудрым, и поэтому плахи и виселицы всегда были у него под

рукой, готовые к немедленному употреблению. Такая политика была жестокой,

но справедливой, и потому народ очень любил своего короля, следуя старому

правилу: «Не зарывайся».

Плясали, в общем, до самого вечера, но даже после торжественного

венчания, супруга герцога наотрез отказалась показывать своё лицо.

- Ты хоть брюнетка или блондинка? – вопрошал принцессу пьяный Вадик,

ища случай заглянуть Клаве под вуаль. – Ну покажи личико, что тебе стоит.

Но принцесса была холодна и неприступна, как айсберг в океане.

- Эх, - горестно восклицал герцог. – Не бывает некрасивых женщин, бывает

мало водки…

Но он ещё не знал, как жестоко ошибался в этом своём суждении. Когда

дело вплотную приблизилось к полуночи, то бишь к брачной ночи, Вадик

откровенно начал трусить.

Отыскав в королевской конюшне развлекающегося с пышнотелой

крестьянкой Муху, молодожён вызвал его на срочный мужской разговор.

- Ну ты, по-моему, вообще опупел, - возмутился Муха, натягивая штаны. –

Ты чего людям жизнь портишь. Думаешь, раз наследник целого королевства,

так тебе всё можно?

- Сделай мне одолжение, Муха, ну пожалуйста, - проигнорировав гневную

тираду друга попросил Вадик. – Ну что тебе стоит, я тогда по гроб жизни твоим

должником буду.

19

Муха задумался: иметь в вечных должниках наследного принца было

довольно выгодно, хотя с другой стороны…

- Постой, секундочку, а что это за одолжение, о котором ты меня просишь?