Keith Richards - Life

Дальше — Техас и новые аттракционы, причем в одном случае — с полным бассейном дрессированных котиков между нами и публикой. Это была ярмарка штата Техас в Сан-Антонио. Именно там я познакомился с Бобби Кизом, первоклассным саксофонистом, моим лучшим корешем (мы родились с разницей в несколько часов). Рок-н-ролльная душа, здоровенный мужик — ну и злостный маньяк, куда без этого. Еще там выступал Джордж Джонс. Они входили, и за ними вкатывались шары перекати-поля — ну прямо как ручные, как собачки. Входят, занесут кучу дорожной пыли — банда ковбоев. Но, когда Джордж вышел на сцену, мы пораскрывали рты — вот это мастер!

Хотите послушать про величие Техаса — вам к Бобби Кизу. У меня ушло тридцать лет, чтобы убедить его, что Техас — это просто гигантский кусок чужой земли, который внаглую захватили Сэм Хьюстон и Стивен Остин. Бобби заводился до покраснения: «Да хули ты пиздишь?!» Но я ему сунул почитать пару-другую книжек про то, что на самом деде происходило между Техасом и Мексикой, и через полгода он говорит: «По-видимому, в твоих словах есть доля истины». Ага, Боб, знакомое чувство. Я раньше тоже верил, что в Скотланд-Ярде все чистенькие.

Но пусть о нашей встрече расскажет сам Бобби — это ведь техасская история. Он льстит моему самолюбию, но здесь я решил — так уж и быть.

Бобби Киз: В первый раз я увидел Кита Ричардса в живую в Сан-Антонио, в Техасе. Еще до того, как его встретить, я был настроен очень враждебно. Они записали песню Not Fade Away, которая принадлежит одному техасскому парню по имени Бадди Холли — он из Лаббока, как и я. Ну и я думаю себе: «Але, это была песня Бадди. А эти бледномордые тонконогие чмошники с дурацким акцентом — они думают, что могут приезжать сюда и зашибать деньгу на Баддиных песнях? Да я им наваляю — мало не покажется!» Beatles меня не особо задевали. Они мне вообще-то нравились, типа по секрету, но у меня прямо на глазах происходила смерть саксофона. Блин, ни у кого из этих парней в группах не было ни одного сакса! Мне грозило играть всю эту херню типа Tijuana Brass до скончания лет! Короче, я совсем не думал: «Зашибись! Будем в одном шоу». Я тогда играл с таким чуваком, Бобби Ви, у нас был хит — Rubber Ball (I keep bouncing back to you), — и нас ставили хедлайнерами, пока не объявились они, после чего хедлаймерами начали ставить их. Это в Техасе-то, на моей делянке!

В Сан-Антонио нас всех поселили в одном отеле, и они как-то вылезли на балкон — Брайан и Кит, и Мик, кажется, тоже. Ну и я пошел послушать. И, на мой скромный взгляд, там играли настоящий рок-н-ролл. Уж я-то все про это знаю, учитывая, что рок-н-ролл родился в Техасе, и я лично присутствовал при родах. И бэнд играл очень, очень круто — на самом деле они заделали Not Fade Away лучше, чем было у Бадди. Я про это ни им, ни кому другому не говорил. Но подумал, что, наверно, был к ним несправедлив. Так что на следующий день мы отыграли с ними, по-моему, три шоу, и уже где-то к третьему я сидел с ними в гримерке, а они все трепались про американских лабухов, про то, как те всегда переодеваются перед выходом. И правда, у нас так и было. Мы напяливали на сцену черные мохеровые костюмы с белыми рубашками и галстуками, что было идиотизмом, потому что на дворе лето, и в Сан-Антонио это девяносто градусов /32 °С/. И они рассуждают типа: «Хватит нам все время ходить в одном и том же». И такие: «Да, точно, хорошая мысль». И я жду, что они достанут костюмы с галстуками, а они берут и меняются шмотками друг с другом. Я подумал — класс!

Вообще надо понимать, что по американским стандартам 1964 года сам имидж, сама идея рок-н-ролла — это мохеровый костюм с галстуком, такие милые ребятки, соседские пареньки с гитарами. И тут откуда ни возьмись вываливается банда английских прохиндеев, паразитов, и поет баддихоллиевскую вещь — это как?! Вообще-то особо там было ничего не расслышать, если учесть, какие тогда делали усилители с динамиками, но, черт, меня проняло! Хорошо так проняло — так что я стал улыбаться и приплясывать. Ни тебе одинаковых прикидов, ни тебе обязательной программы — они просто срали на все правила и выдавали результат, и меня это покорило со страшной силой. В общем, на следующий день под впечатлением от всего этого достаю я свой мохеровый костюм, натягиваю брюки, а они спереди цепляются за ноготь на ноге и едут по шву. А у меня из приличной одежды больше ничего. И я вышел в бермудах с казаками снизу, а сверху в рубашке и галстуке от костюма. И меня не выперли. Все только начали: Ты чего... Ты совсем охуел... Мужик, что за фигня?!» Я тогда на многое посмотрел по-новому. Американский музыкальный бизнес, весь этот парад из кумиров молодежи приличные мальчики, всеобщие любимцы с миленькими песенками — все это тут же пошло на хуй, как только по-явились англичане! Ну и пресса туда же: «А вы разрешите своей дочери...» — и вся такая хрень, «запретный плод сладок», и так далее.