Keith Richards - Life

И одновременно я живу с Лил. И вдруг исчезаю на десять дней, снимаю номер в Carlisle, а Лил начинает думать: куда это он запропал? Она довольно быстро все просекла. К тому моменту мы были вместе уже полтора года и прекрасно обжились в нашей уютной квартире. Замечательная женщина, а я её просто бросил... Нужно было как-то загладить свою вину перед Лил.

Всегда хотел послушать Паттину версию этих событий, уже давно.

Патти Хансен: Про Кита я ничего не знала. За музыкой его не следила. Разумеется, если слушаешь радио, то знаешь, кто такие Rolling Stones, но я совсем не слушала музыку. В общем, был март 1979-го, мой день рождения, и я пошла в «Студио 54», и еще я недавно рассталась с парнем, с которым встречалась последние несколько лет. Мы танцевали с моей подружкой Шон Кейси, и она увидела Кита, когда он появился и сел в отдельном кабинете. Это было уже после закрытия бара, она к нему подошла и говорит: у моей лучшей подруги день рождения, пожалуйста, закажите для нее бутылку шампанского, потому что нам уже не продадут. И еще говорит: кстати, мы с Биллом Уайменом друзья, — после чего она так мимоходом представила нас друг другу. У меня это даже почти не отложилось в памяти, я пошла обратно на танцпол. Было, наверное, часа три ночи. По-моему, он никогда раньше не был и «Студио 54», и потом тоже никогда — это было мое место. В общем, он меня отметил.

И потом наступил декабрь 1974-го. Я работала с Джерри Холл в студии у Аведона 170 и она говорит: тут большое гуляние намечается в честь Кита Ричардса, он хотел, чтобы ты тоже пришла. Мы с Джерри близко не общались — так, только по нашей модельной работе. Я ни её, ни Мика почти и не знала. А потом мы пьем водку с одним моим приятелем, и я говорю: пойдем со мной на вечеринку в Roxy, посмотрим на него. Мои знакомые молодые люди в основном были голубые, поэтому было как-то тревожно идти на мероприятие к мужчине, который хочет меня видеть. Плюс подстроенный визит, слегка такое пошлое сводничество. Но это все-таки был конец 1970-х. и мне было двадцать три. В общем, мы пошли, и там была эта чудесная неловкость с сосанием под ложечкой, когда я сидела и видела, что он за мной следит, а вокруг него все эти люди. Солнце начало всходить, и мы с моим другом Билли решили, что пора домой. Мы отправились ко мне, но, видимо, в какой-то момент я все-таки дала Киту свой номер. И несколько дней спустя он звонит в два часа ночи и говорит: ты куда пропала? И дальше спрашивает, как насчет сходить с ним в Tramps. Кто-то там должен был играть. Один из моих голубых друзей стал меня отговаривать: ни в коем случае, не ходи туда, не надо, Патти. А я говорю: не, я пойду, будет круто.

И я с ним шлялась пять дней подряд после Tramps. Разъезжали по городу, ходили по гостям, ездили в Гарлем искать пластиночные магазины. Помню, на пятый день, когда у меня уже все мелькало перед глазами, мы пошли, кажется, домой к Мику — Мик закатил грандиозную гулянку. Мои модельные дела тогда были на пике, я часто светилась на обложке Vogue, но все равно не любила светские сборища, а у Мика подобрался практически звездный список, и я сказала Киту, что мне, наверное, пора домой, нагулялась. После этого он продолжил жить своей обычной жизнью вроде как, да и я тоже.

А дальше я уехала на Статен-Айленд, чтобы провести Новый год с семьей. И я помню, как после полуночи прыгнула в машину и понеслась со всей скорости в свою городскую квартиру, а там кровь на лестнице по пути до моей квартиры. Он меня ждал, привалившись к двери. Не знаю, что он сделал — порезал ногу, что ли. Моя квартира была на углу Пятой авеню и Одиннадцатой улицы. И по-моему, он тогда работал на Восьмой улице. Мы, наверное, договорились, что там встретимся. Было очень трогательно.

Он решил, что мы устроимся в отеле Carlisle. И я помню, что Кит все сделал так, как надо: подсветку, повесил занавески, накинул на светильники красивые платки. Кроватей там было две, односпальных. Секс не играл большой роли. Секс был, но как-то совсем не сразу, постепенно. С другой стороны, у меня полные коробки любовных писем от него, с самого первого дня. Он иногда делал рисунки кровью. И я до сих пор каждый раз жду эти его записочки. Они у него очень трогательные и очень остроумные.

Все это первое время было очень классно. Но потом люди начали бить тревогу. Кит появлялся и исчезал, оставлял меня среди ночи и укатывал обратно на Лонг-Айленд. У тебя семья? У тебя семья на Лонг-Айленде, у тебя ребенок там? Это мне сильно ездило по нервам. Я не знала, что у него есть Анита, и уж точно не знала, что у него тогда была подружка по имени Лил Вергилис. Парень зовет меня на вечеринку, я исхожу из того, что у него никого нет. Я была не в курсе всех этих вещей, этого его прошлого. Помню, просто чувствовалось, что человеку негде приткнуться. Всякие люди начали меня учить, что я не так делаю, что я не так говорю. Ой, не готовь Киту такую яичницу, это ему не говори, то ему не делай. Очень странно все это было слушать. А потом мои родители начали получать всякие ужасные письма про Кита и забеспокоились, но они всегда мне доверяли, знали, что я сама разберусь. Я отдала ему ключи от квартиры и уехала в Париж работать на несколько недель. И все время спрашивала себя: интересно, у меня с ним правда что-то серьезное? Мне очень хотелось с ним встречаться, он мне очень нравился. И я прямо обрадовалась, когда он позвонил мне в Париж и спросил: когда ты возвращаешься? А где-то в марте 1980-го я уехала в Калифорнию и начала сниматься у Питера Богдановича. Но это было безумие: поддерживать отношения с Китом и одновременно впервые пробовать профессионально заниматься актерством. Причем даже Богданович написал письмо моим родителям с предупреждениями насчет Кита, о чем, я думаю, он теперь сожалеет.