Кит Ричардс - Жизнь

Марлон: Худший период моего детства был проведен в Нью-Йорке, потому что в конце 1970-х место это было страшноватое. Я не ходил в школу весь 1980-й. Мы жили в отеле Alray посреди Манхэттена, что в принципе было неплохо. Типа как в «Элоиза одна дома»1. Мы ходили в кино. Анита таскала меня в гости к Энди Уорхолу, Уильяму Берроузу. Кажется, он жил в мужском душе в отеле Chelsea. Всюду была плитка и натянутые веревки для белья через его комнату, а на них использованные презеры. Очень странный человек.

Оттуда мы переехали в дом в Сэндз-Пойнтс, на Лонг-Айленде, который только освободил Мик Тейлор, — протянули там месяцев шесть. В этом доме снимали первую экранизацию «Великого Гэтсби», где Сэндз-Пойнт — это Ист-Эгг с лужайками на много акров, с огромным пляжем, бассейном с соленой водой, и все страшно запущено. Нам часто слышалось, что из нашей беседки доносится старый джаз, годов 1920-х, шум вечеринок, звон бокалов и чей-то смех, но все растворялось, когда ты к ней приближался. У этого дома явно имелись мафиозные связи.

Я нашел на чердаке семейные фото с Синатрой и Дином Мартином, всем составом «крысиной стаи», которая здесь гуляла в 1950-х. Как раз тогда в первый раз объявился Рой, который потом вернулся жить с нами постоянно, — такой чокнутый англичанин, которого Анита привела из Mudd Club, и там у него был номер — выпивать на сцене полную бутылку коньяка и одновременно рассказывать анекдоты, балаболить без умолку, а потом читать стихотворение Шела Силверстина «Идеальный кайф» про мальчика по имени Рой Дайпопробовать, и, пока он читал, он скидывал с себя одежду. И все это за двести долларов и бутылку коньяка. Анита привела его в большой дом, и мы сначала устроили его на чердаке, но он разгромил всю комнату в пьяном приступе. Страшно было смотреть. Пришлось вышвырнуть его из дома, по сути говоря. Он выпивал бутылку конька с утречка и пел, поэтому мы его переселили в конуру, которая по размеру была с сарай. Он сильно проникся тогда к нашему лабрадору и часами сидел с собакой и что-то пел. Весна была теплая, так что жить там было можно.

Анита подбирала и другой левый народ. Мейсон Хоффенберг часто у нас жил — битнический писатель и поэт. Такой бородатый еврейский гномик, который сидел голым в саду и типа плевал с высоты на всех проезжающих. Он тогда переживал фазу натуризма, а лонг-айлендских жителей такие штуки немного пугают. Мы его называли «садовый гном». Кантовался он у нас довольно долго тем летом.

Рой появился на постоянной основе в конце 1981-го, после того как покатался с Китом по гастролям, — его вроде как назначили нашим опекуном, когда мы переехали в Олд-Уэстбсри, в еще один громадный особняк, где мы жили с 1981-го по 1985-й. Место было гигантское, особенно для четырех жильцов, и полузаброшенное. Никакой мебели, отопление отсутствовало, зато имелся прекрасный бальный зал, где я рассекал на роликах, — там стены были обиты холстинами с ручной росписью, еще со времён 1920-х, но тогда они уже вовсю облезали. Вообще-то к концу нашего пребывания все здание с двумя главными лестницами и двумя крыльями напоминало особняк мисс Хэвишем. [175] Имеется в виду основное место действия романа Ч. Диккенса «Большие надежды»

Единственной мебелью был большой белый рояль Безендорф, на котором Рой играл и изображал Либераче. А у меня была своя ударная установка на другом краю бального зала, так что мы иногда типа джемовали. Стереосистема у нас была что надо, плюс все пластинки Кита, так что мы ставили какой-нибудь диск и резвились, а потом Рой открывал на ужин какие-нибудь консервы. Тебе сегодня какую банку открыть, с ветчиной или?.. Соответственно, после этого я стал вегетарианцем. Нет уж, Рой, спасибо, не хочу я больше твоей ветчины из банки.

Анита в это время уделывала себя как могла. У нее в жизни наступила чернушная полоса. Если она ездила в Нью-Йорк, то напивалась, когда приезжала обратно, чтобы погасить все, что она там напринимала, и от этого начинала буянить как алкоголичка. Несмотря на это, с ней у нас постоянно появлялись какие-то интересные люди: был Баския, Роберт Фрейзер тоже заглядывал» плюс Анитины друзья-панки — ребята из Dead Boys, например, или кое-кто из New York Dolls. Обстановка была довольно сумасшедшая. Мне кажется, еще ничего не было сказано про вклад Аниты в панковское движение. Хотя много кто из этой тусовки, по крайней мере из её нью-йоркской части, приезжал и проводил у нас выходные. Она иногда возвращалась из Mudd Club или CBGB, и из машины вываливалась куча этих ненормальных с розовыми волосами. В основном милейшие ребята, обычные еврейские мальчики-ботаники, вообще-то.