Кит Ричардс - Жизнь

Что касается трех Паттиных братьев, самым серьезным барьером был Большой Эл Младший, и я ему на том этапе реально не нравился, совсем. Он хотел устроить бой, разобраться, как мужик с мужиком. В общем, один раз у него дома в Лос-Анджелесе я сказал: Эл, кончай эту херню, пойдем выйдем, разберемся прямо сейчас. В тебе шесть футов и еще сверху, а во мне пять и еще сам видишь сколько. Ты, наверное, меня убьешь, но и я тебя на всю жизнь отделаю, потому что по скорости тебе до меня далеко. И до того, как ты меня убьешь, я тебя с сестрой разлучу навсегда. Будет ненавидеть тебя всю свою жизнь. Тогда он поднял белый флаг. Я знал, что это был удар в точку. Все остальное фуфло про мужицкие счеты — это ничего не значило. Это ему так надо было меня проверить.

На Грега времени ушло немного больше. Он милейший человек, с восемью детьми, зарабатывает в поте лица и продолжает строгать детей. Вообще говоря, я породнился с религиозной семьей: они ходят в церковь, молятся, держась за руки. У нас с ними разные представления о религии. Мне рай, например, никогда не казался особенно интересным местом. Вообще моя позиция такова: Бог в его бесконечной мудрости не захотел тратиться на два заведения, рай и ад. Это одно и то же место, просто рай — это где ты получаешь все, что хочешь, и встречаешь маму с папой и других близких людей, и вы все обнимаетесь, расцеловываетесь и играете на своих арфах. Ад — это то же самое место, никакого огня и серы, но все проходят мимо и тебя не видят. Ноль внимания, никто не узнает. Ты машешь рукой: «Это я, твой отец», — но ты невидим. Сидишь на облачке, и арфа у тебя есть, но сыграть на ней не с кем, потому что тебя не замечают. Вот это ад.

Родни, третий братец, служил капелланом на судне, когда мы с Патти познакомились, так что с ним мы столкнулись на почве богословия. Кто действительно написал эту книгу, Родни? Это правда само слово Божье или отредактированный вариант? И разумеется, ему нечего на это ответить, и мы до сих пор любим попрепираться на эту тему. Для него это очень важно. Ему нравятся трудные вопросы. Приходит к тебе еще с чем-нибудь новеньким на следующую неделю: «Смотри, Господь говорит...» «Да ты что, правда? Сам Господь?» В общем, пришлось мне завоевывать себе место в Паттиной семье. Но, если уж ты принят, они за тебя жизнь положат.

Хорошо, что у меня было чем отвлечь сердце в это время, потому что между нами с Миком тогда стала появляться какая-то злость. Вначале казалось, что непонятно с чего, — я только поражался. Отсчет пошел с того времени, когда я окончательно завязал с героином. Я написал песню All About You («Все это про тебя»), которая вышла на Emotional Rescue в 1980-м и на которой у меня сольный вокал, тогда еще редкий. Текстологи-любители обычно говорят, что это песня прощания с Анитой. По виду это обычная сердитая песня про мальчика и девочку, горькая лирическая, «я устал и сдаюсь»:

Песня никогда не бывает про что-то одно, но в этом случае если в ней про что-то и пелось, то, наверное, больше всего про Мика. Есть в ней определенные подколы, направленные в эту сторону. Это потому, что я в то время был обижен до глубины души. Я понял, что в чем-то Мика совершенно устраивала моя наркоманская жизнь — в том, что из-за нее я не лез в текущие дела. А теперь вот он я, слезший. Я же вернулся с таким настроем, что ладно, спасибо тебе огромное, теперь я сниму с тебя эту ношу. Спасибо, что тащил все на себе несколько лет, пока я был в отключке, за мной не заржавеет. Я никогда раньше не срал на наше дело, сочинил ему кое-какой первоклассный песенный материал. Единственный человек, кому я насрал, — это я сам. «Со скрипом, но выкарабкался, Мик» — он ведь тоже, бывало, чудом выкарабкивался кое-откуда. Я, наверное, ждал приступа благодарности, что-то типа: ладно, старик, и слава богу.

Но огреб я от него только одно: я тут главный. Послал меня подальше, короче. Я спрашиваю: что у нас здесь творится что мы с этим делаем? И в ответ — ни слова. Тогда я увидел, что Мик подмял все управление под себя и не собирается ничем делиться. То ли я чего-то не просек. Я и понятия не имел, что Мику так важно командовать и контролировать. Я всегда думал, что мы стараемся ради чего-то, что правильно для нас всех. Размечтался, тупой урод, да? Мик успел влюбиться во власть, а я все жил по-старому... творчеством. Но ведь у нас никого нет, кроме нас самих. Какой смысл воевать друг с другом? Посмотри, нас же раз, два и обчелся. Мик, я, Чарли, Билл еще.