Unknown - 1345dad0-4fd8-4840-915b-451c7298d90e

на нее в замешательстве, то следил за дорогой.

– Я люблю тебя, – она сжала свои изящные тонкие пальцы в кулак и подперла ими

подбородок, поставив локоть на подлокотник двери. – Я хотела поговорить с тобой о том, что

происходило с нами в последнее время, но я боялась… и… я не знала, что сказать. И….

– Америка? Это… это как прощальное путешествие?

Она повернулась ко мне.

– Ты мне скажи.

Я не понимал, что мои зубы были сжаты, пока челюсть не заболела. Я зажмурился, потом

поморгал несколько раз, пытаясь сосредоточиться на дороге, удерживая Чарджер между белой

и желтой линиями. Я хотел остановиться, чтобы поговорить, но из–за сильного дождя и

ограниченной видимости я знал, что это было слишком опасно. Я не стал бы рисковать, когда

любовь всей моей жизни в машине – даже если она не верила в тот момент, что является ею.

– Мы не разговариваем, – сказала она. – Когда мы перестали разговаривать?

– Когда стали любить друг друга так сильно, что было слишком опасно эти рисковать? В

конце концов, так было для меня – или есть, – сказал я.

Говорить правду громко вслух было одновременно и ужасом, и облегчением. Я держал ее

в себе так долго, что, отпустив, я почувствовал себя немного легче, но то, что я не знал, как она

отреагирует, заставляло меня хотеть забрать свои слова назад.

Но это было то, чего она хотела – поговорить, узнатьправду, – и она была права. Время

пришло. Молчание губило нас. Вместо того, чтобы наслаждаться новым этапом вместе, я

задерживался на «почему бы и нет», «пока нет» и «когда». Я был нетерпелив, и это отравляло

меня.

Любил ли я мысль о нас больше, чем ее? Это даже не имело смысла.

– Иисусе, прости меня, Мерик, – выплюнул я.

Она помедлила.

– За что?

Мое лицо сморщилось от отвращения.

– За то, как я себя вел. За то, что скрывал от тебя. За нетерпение.

– Что ты скрывал от меня?

Она выглядела такой нервной. Это разбивало мое сердце.

Я притянул ее руку к губам и поцеловал ее костяшки. Она повернулась ко мне лицом, подняв ногу и прижав колено к груди. Ей нужно было что–то еще, чтобы держаться, готовясь к

моему ответу. Залитые дождем стекла начали запотевать, смягчая ее. Она была самым

прекрасным и грустным созданием, которое я когда–либо видел. Она была сильной и

уверенной, а я уменьшил ее до испуганной девочки с большими глазами рядом со мной.

– Я люблю тебя и хочу быть с тобой всегда.

– Но? – подсказала она.

– Никаких но. Это все.

– Ты лжешь, – сказала она.

– Отныне, это все. Я обещаю.

Она вздохнула и повернулась вперед. Ее губа начала дрожать.

– Я облажалась, Шеп. Теперь ты просто довольствуешься тем, что продолжаешь жить так, как раньше.

– Да. То есть… это нормально? Разве это не то, чего ты хотела? В каком смысле ты

облажалась?

Ее губы сжались в тонкую линию.

– Я не должна была говорить нет, – мягко прошептала она.

Я вздохнул и замолчал, задумавшись.

– Мне? Когда я попросил тебя выйти за меня?

– Да, сказала она, почти с мольбой в голосе. – Тогда я не была готова.

– Я знаю. Все хорошо, – сказал я, сжимая ее руку. – Я не теряю веру в нас.

– Как мы исправим это? Я готова сделать что угодно. Я просто хочу, чтобы все было так, как было. Ну, не совсем, но…

Я улыбнулся, смотря, как она спотыкалась о слова. Она пыталась сказать мне что–то, не

произнося этого, и это было что–то, от чего ей было некомфортно. Америка всегда говорила, что хотела. Это была одна из миллиона причин, по которым я любил ее.

– Я бы хотела вернуться назад к тому моменту. Мне нужно сделать все заново.

– Заново? – спросил я.

Она была одновременно полна надежды и разочарования. Я открыл рот, чтобы спросить, почему, но град размером с четвертак начал сыпаться на лобовое стекло.

– Дерьмо. Дерьмо ! – заорал я, представляя, как весь корпус покрывается вмятинами. Я

замедлил скорость, ища выход.

– Что нам делать? – спросила Америка, садясь и кладя ладони на сиденье.

– Насколько мы далеко? – спросил я.

Америка потянулась за телефоном. Она несколько раз нажала на него.

– Мы только за пределами Эмпории. Ещё чуть больше часа. – прокричала она сквозь шум

дождя и тысячи ледяных кусков, впивающихся в краску со скоростью сорок миль в час.

Я еще больше снизил скорость, увидев свет стоп–сигналов машин. Дворники отдавались

эхом моему сердцебиению в быстром, но четком ритме, словно танцевальная музыка в Рэде.