Нелли Шульман - Вельяминовы.Дорога на восток.Книга вторая

справился. Спасла она Питера, конечно, придержала пулю. Как это Бойер говорил - на дюйм

левее, месье Кроу, и пришлось бы заказывать погребальную мессу. И так, бедняга - до зимы в

постели провалялся. А месье Максимилиану Питер локоть прострелил, правый. У него рука до сих

пор плохо действует. Так ему и надо, - Федор ядовито рассмеялся и позвонил.

Франсуа читал «Друг народа».

-Задницу подтирать, - коротко заметил охранник, поднимаясь, пожимая руку Федору, - и то не

годится. Месье Марат на бумаге экономит, грубая она. Спит маленький, - лицо Франсуа озарилось

неожиданной, нежной улыбкой.

Но Мишель не спал. Он сидел в своей маленькой, под кружевным пологом, кроватке, возясь с

искусно выточенными, деревянными игрушками.

Ребенок обернулся. Уверенно поднявшись, держась за ореховые перила, Мишель весело сказал:

«Папа! Мой папа!»

От мальчика пахло чем-то сонным, сладким. Оказавшись на руках у Федора, поерзав, он

потребовал: «Играть!».

-Будем, - целуя белокурые, мягкие волосы, согласился Федор. «Обязательно будем, сыночек».

Дверца кареты открылась. Офицер Национальной Гвардии, - совсем молоденький, - заглянул

внутрь: «Опять иностранцы. И богатые, у женщины платье, которых тут и не видели. А у него

кольца с бриллиантами. И слуг с собой везут».

-Попрошу ваши документы, - вежливо сказал офицер, - сами понимаете, скоро граница.

-Пожалуйста, - Джон протянул ему бумаги. «Мы едем в Брюссель, а оттуда, через Амстердам - в

Лондон. Вот мой дипломатический паспорт».

-Его светлость Джон Холланд, граф Хантингтон, герцог Экзетер, - шевеля губами, прочитал офицер.

Пахло скошенной травой, где-то в небе, над каретой, запел жаворонок. «Его величество король

Георг просит оказывать подателю сего всяческое содействие. Путешествует с женой, детьми и

слугами. Ее светлость Марта Холланд, лакей Фредерик Лантье, горничная Мари Лантье, - офицер

посмотрел на слуг: «Вы брат и сестра?»

-Муж и жена, - милое, усталое лицо женщины улыбнулось. «Уже больше десяти лет, ваше

превосходительство».

-Хорошенькая, только грустная очень - вздохнул офицер. Юноша вдруг разозлился, глядя на худые,

тонкие пальцы мадам Лантье. «Причесывает эту паразитку, - он искоса взглянул на холодное,

надменное лицо герцогини, - стирает ей чулки..., Пора отправлять всех аристократов на эшафот, и

как можно скорее, правы парижане. Короля с австриячкой - первыми туда повести».

-Что вы, мадам Лантье, - рассмеялся офицер, - я вовсе не «ваше превосходительство». Я из

крестьян, такой же рабочий человек, как и вы. Я бы хотел взглянуть на ваших детей, - обратился он

к герцогу, - трое же их?

-Разумеется, - Джон кивнул лакею. Тот, медленно двигаясь, открыл дверцу заднего отделения.

«Тоже устал, - с сожалением подумал юноша, увидев болезненное, бледное лицо лакея. У него

были припухшие, - будто он плакал, - голубые, добрые глаза.

Две девочки, сидя на персидском ковре, играли в карты, мальчик поменьше, - спал на бархатном

диванчике. Белокурая, зеленоглазая девочка вскочила. Оправив шелковое платьице, она

улыбнулась:

-Здравствуйте, офицер! Я леди Элизабет Холланд. Это моя старшая сестра, леди Мэри, ей

тринадцать, и младший брат Чарльз, наследный герцог Экзетер, ему шесть. А мне десять, -

Элизабет склонила голову набок и томно спросила: «Офицер, а можно потрогать вашу шпагу?

Мэри тоже хочет, просто она стесняется».

-Трогайте, - важно разрешил юноша. Дождавшись, пока девчонки закончат ахать, он поклонился

герцогу: «Можете продолжать путь».

-Мальчишка-то как спал крепко, - вспомнил юноша, глядя вслед удаляющейся карете.

«Маленькие, они все такие - набегаются, а потом их и не добудишься».

-Ставьте барьеры обратно, - велел он солдатам. Присев на бревно у края дороги, покусывая

какую-то травинку, юноша хмыкнул:

-Лето, какое теплое. Весна мокрая была, а после Вознесения Господня как отрезало - ни одного

дождя. Пшеница в этом году удастся. Эх, - он потянулся, - может я зря с фермы ушел? Так третий

сын, мне бы и не досталось ничего. Первому - земля, второй для Господа, а третий, - он повертел в

руках пистолет, - третий сам в люди пробивается. В Париже, в этой газете «Друг народа», пишут,

что всех кюре повесить надо и церкви разорить.

Юноша взглянул на шпиль собора, что возвышался в жаркой, полуденной дымке над далекими

крышами Варенна. «Альбер там служит, - подумал он. «Это как же - мне брата своего повесить?