Оксана Демченко - Мир в подарок. (Тетралогия)

Сперва чуждость питалась только от сознания Сати, потом перекинулась на Йялла, радуясь и уже присматриваясь к экипажу всего «Иннара». Сияние белого солнца доводило до изнеможения, ощущение приятия света обнаженной кожей было мучительным и на редкость реалистичным. А потом оно угасло, погрузив корабль в тишину похожего на обморок отдыха.

– Мы, как ни странно, не выгорели, – уточнил Йялл, удивляясь нормальности звучания голоса. – Мне казалось, я испарился. Сати, мышонок, ты цела? Не ловлю сознания, хоть на словах поясни.

– Сердце бьется, – отозвался Тимрэ. – Рефлексы в норме. Что восстановится из активности мозга, не знаю. Пока, по данным первичного опроса, негусто… Риан, я заново построю генную карту, как ты просил. Уже приступаю.

– Симптоматика поражения мозга Йура повторяется в некоторой мере, – добавила Хэйн и с сомнением уточнила: – Но есть и отличия. Я бы сказала – позитивные.

– Зачем я сюда так рвался? – охрип Йялл. Обернулся всем телом к Риану: – Наверняка ты знал. Учитель, ты ведь слишком хорошо понимаешь то, что нам не дано… Неужели заранее, интуицией своей, талантом… ты знал, что это убьет ее?

– Не убьет – вот что я полагал с высокой долей уверенности, всего лишь изрядно погасит в памяти багаж знаний первых двадцати двух лет жизни, – пожал плечами Риан. – Но не убьет. У нее есть ты, родной брат и вожак, хранитель отблеска ее памяти. И ты поможешь собрать личность заново. Это бремя вожака – исполнять непосильное иным. Не смотри на меня так, словно я превратился в монстра. Два сознания в одной Сати не могли жить и развиваться. То, что было позаимствовано, вернулось домой. Узор и потерял, и приобрел очень многое. В общем‑то его теперь можно звать в некоторых обстоятельствах Сати. А раз так, мы точно достигнем взаимопонимания. Не полного и не быстро…

– Чистая такая картинка, – бодро сообщил Тимрэ. – Типичнейший айк, учитель, читается близкородственное сходство с Элларом, все правильно и без отклонений. А я‑то переживал: как ей жить, бедняжке, при полнейшей несовместимости с нами. Без семьи, без детей, без привязанностей… Но наша Сати исчерпала свою необычность.

– Оба вы в чем‑то правы, – улыбнулся Риан. – Йялл готов рычать об утрате. Ты радуешься обретению. Я подожду ее пробуждения. Не верю в обычность, это, знаете, стариковское… Порой невесть что кажется.

Йялл с сомнением прищурился и почесал за ухом. В глазах учителя по‑прежнему плясали отблески белой звезды, избыточно яркой, несмотря на все фильтры, несмотря на фальшивость изображения, – оно не сама звезда, лишь проекция в объеме.

– Иногда я думаю, что с тобой наладить контакт сложнее, чем с Узором, – буркнул Йялл, виновато пожав плечами. – Риан, ты не айри. Ты невесть что и невесть кто… На кой мы сюда полезли, когда дома столько интересного?

– Разве интересного бывает слишком много? – усмехнулся Риан. – Капитан, начинай работать. Это первая звезда, куда мы добрались. Рычи приказы… а потом пойдешь будить Сати. Уверяю тебя: своего брата она вспомнит. Навигацию вряд ли, да и ветеринарию, увы. Но вот брата…

Йялл весело оскалился. Белая звезда сияла рядом. И нового, Риан прав, было хоть отбавляй. Экипаж, не занятый напрямую в процедурах прыжка, отчитывался по состоянию и ждал распоряжений. Настроение росло в стабильную общность, слаженную, уверенную и опытную.

– Риан, прими отчеты, – бросил Йялл уже не просьбу, а распоряжение.

Он сорвался с места и помчался прочь из рубки, к главной шахте, вниз, до нужного яруса и снова коридорами. Все в корабле знакомо и бежать можно с закрытыми глазами, не слушая эхо сознаний и шагов. Вот и медблок.

Сати лежала в глубоком кресле, лицо у нее было спокойное, морщинка сосредоточенности на лбу расправилась. Складочки давней боли и постоянного ожидания новой – ушли. Сати выглядела гораздо моложе того несчастного, раздавленного непосильными возможностями существа, которым была еще недавно. На лице снова обозначилась милая знакомая полуулыбка. Вот‑вот очнется и спросит, как в первую встречу: «Ты ведь хорошая собачка?» – или нечто столь же неожиданное, немного детское. Тогда она не боялась ни своей тени, ни любых внешних угроз.

Йялл присел на подлокотник, погладил сестру по щеке кончиками пальцев, коснулся сознания – живого, спящего. Веки дрогнули, глаза осторожно приоткрылись, щурясь на яркий свет.

– Йялл, – без звука, одними губами и сознанием, улыбнулась Сати.

И на душе стало спокойно. Чем бы ни был Узор, не стоило ждать от него человеческих реакций. Агрессии, которой так боялся Йенхо. Презрения к ничтожности гостей, пугавшего людей. Как много раз прежде, правы оказались и Риан, и первый вожак, утверждавший, что не надо бояться тени, надо принять ее и себя – целиком, такого, каков ты есть.