Александр Баунов - Миф тесен

Око зла, все-таки зажженное над вечерней Москвой, стало бы главным видео- и фотосюжетом дня в мире. Что это значило бы для имиджа родины? Во-первых, иллюстрировало бы тезис послания В. В. Путина к Думе о том, что Россия не собирается закрываться от мира. Вот мировая премьера «Хоббита», и вот Москва в ней участвует на равных, несмотря на санкции и девальвацию.

И как участвует — зажигательно, со вкусом, знанием дела и самоиронией. Если око зажигают, значит, это нужно кому-нибудь наверху. Не оппозиция ведь его зажгла. Мос­ква — это город, где шарик неправильной расцветки в воздух не запустишь, забор не покрасишь, а тут целое око на пути следования правительственного кортежа. Значит, есть на него высочайшее соизволение. Значит, этому соизволению доступна не только свечка в церкви от сглаза, но и тонкие смысловые галлюцинации. Увы, нет смысла на земле, но нет его и выше.

Когда-то самоирония была доступна российскому истеблишменту. Буквально вчера еще снимали «Нашу Рашу». Русский дом на зимней Олимпиаде в Турине так и назвали — Russky Dome. Притом что звукоподражательное «руски» — известный пейоратив, насмешливое уничижительное обзывательство. Ну, как если бы Украина назвала свой павильон на Венецианской биеннале «хохляцким». Многие английские словари помечают его как offensive, оскорбительное: для американцев правых взглядов оно звучит почти как commies (коммуняки). Ну так вот вам.

В этом был вызов и отсутствие тоскливой и абсолютно неплодотворной серьезности в отношении себя самих, которые теперь заменили кислород в местном воздухе: мы великие, мы правильные, мы возвышенные.

Толкин — наследник и представитель христианской аллегорической прозы. Когда Толкин писал свою трилогию, не было термина «империя зла», но если слова не было, не значит, что не было и соответствующей части мира. Была империя, где одновременно ненавидели личную свободу человека и христианство. Если тогдашний читатель захотел бы разместить Мордор на реальной карте, это было нетрудно сделать. Но с тех пор та империя пала. «Так зашипел его глаз вкруг оливковой этой дубины». Падение, которого Толкин не застал, но предвидел. А также предвидел и другое: бесконечную инерцию самолюбий, которая приведет к тому, что побежденное зло обречено будет вернуться.

Почему зажглось око Саурона в мире Толкина после разгрома зла? Потому что победители вместо того, чтобы уничтожить кольцо всевластия, оставили его у себя, чтобы им пользоваться в свое удовольствие и по своему усмотрению. В нашем мире око Саурона загорается отчасти по той же самой причине. Око Саурона над «Москвой-сити» было бы прекрасной иллюстрацией тезиса самого Путина о том, что Россия становится злее, потому что кто-то увлекся своей победой и не сдал кольцо всевластия. Да, орки мы, да, азиаты мы с раскосыми и жадными, вернее — с одним.

Кстати, если бы око зажгли над небоскребами Уолл-стрит, американская и мировая интеллигенция нашли бы тут множественный символический смысл. Просто набор аргументов был бы другим — больше из Кощея и «Скупого рыцаря». И возмущенная церковная общественность, пожалуй, имелась бы.

В СССР запрещали «1984» и «Звездные войны», в Иране — «Властелина колец», чтобы не подумали на них. И все тут же думали на них.

Возжечь на премьерный вечер над Москвой око Саурона, иронически отзываясь на чужой взгляд на себя и размышляя о своей репутации в мире, — свидетельство гораздо большей трезвости и духовного здоровья, чем попытка водрузить на бизнес-центре крест и кропить оттуда святой водой. Но нет, лучше перекрасим черного лебедя, от греха подальше, вдруг и черный ворон улетит.

Что все так возбудились насчет романа Депардье с Россией? Множество успешных и знаменитых иностранцев селятся в Гонконге, Сингапуре или Шанхае, где демократии и прав человека вообще нет, а одна сплошная диктатура. Зато это веселые, живые города с низкой налоговой ставкой, вкусной едой и бурной жизнью. Мы же не говорим: прочь из Гонконга и Сингапура, иуды европейских ценностей, покиньте их биржи, торговые центры и концертные залы. А то мы вам руки не подадим. Наплюем в ботинки. Напротив, мы сами едем туда на шопинг и покушать. Не говорим: проведите сперва свободные и честные выборы, а уж потом мы эту вашу пекинскую утку закажем. Мы вообще, когда куда-то едем, думаем, как нас там обслужат и как к нам отнесутся, да вкусно ли накормят и дорого ли возьмут. А не про то, не обсчитали ли тут кого на последних выборах и нет ли тут дурацких законов (а как правило, есть). Ну вот и Депардье так же.