Александр Баунов - Миф тесен

Но это — Запад, он разлагается. Мы же — христианская цивилизация и поступим по заповеди: с другими так, как хочешь, чтобы с тобой, на ближайшем Московском кинофестивале наградим голливудский фильм, который демонстрирует положительный образ Америки. Фермеры в золотых полях от моря до ослепительного моря собирают рекордный урожай, амбары полны кукурузы, в Техасе стахановскими темпами идет сланцевая революция, в Кремниевой долине разворачивается производственная драма: Брин предлагает вживить себе в голову гугл-транслейтор, а Цукерберг отговаривает друга от опасного эксперимента, но лишь затем, чтобы провести его на себе. Умелые американские врачи в последний момент спасают героя-предпринимателя. Вживленный переводчик работает, астронавт ступает на Марс, десантники громят исламское государство, детишки с цветами бегут в колледж, граждане избирают первого пре­зи­ден­та-женщину. Когда наградим, тогда и будем жаловаться.

А рассвет уже все заметнее: око Саурона чуть было не взошло над Москвой, а и где ж ему еще и всходить: тук-тук, кто в Мордоре живет?

Но пастыри предупредили: «Символ торжествующего зла возносится над городом… Не надо потом удивляться, если с городом что-то не так пойдет». Не навлечь бы на Москву таким образом порчу. Уж лучше Победоносцев прострет совиные крыла, чем Саурон око. В упор я крикнул оку: «Слазь! Довольно шляться в пекло!»

В моем воцерковленном студенчестве я запомнил проповедь одного умного священника о том, что христианин не боится примет, дурных знаков и предзнаменований, события его духовной реальности происходят настолько на ином уровне, что весь прочий нематериальный мусор вселенной просто перестает иметь значение. В конце концов, когда у христианина есть право напрямую обращаться к Богу, не станет же тот в ответ разговаривать с ним через черных кошек.

Что касается ока Саурона — собирался ли его кто действительно возжечь, или ограничиться описанием такой возможности, — оно из художественной реальности. Такая бывает в книжках, на выставках, в кино, на сцене, в музыке: партия Одиллии, черного лебедя (не путать с маленькими), хоровод русалок, русалка Даргомыжского топит своего принца, Жизель до смерти утанцовывает своего. Око Саурона на небоскребе «Москвы-сити» — это и есть афиша Жизели, только побольше.

Москва полна образами зла, временами торжествующего. Не изъяты пока из библиотек все экземпляры «Гарри Поттера», «Вия» и Дантова «Ада». «Демон» Врубеля все еще завораживает посетительниц Третьяковской галереи, а лермонтовский — читателей. Все еще можно увидеть в кино галактическую империю зла и мертвецов, бродящих по развалинам Америки в результате осложнения после гриппа.

Бояться порчи, которая перейдет из художественного мира в реальный, вполне в понятиях нынешнего русского клира, который давно борется с детьми-волшебниками, Хеллоуином, Валентином и шестым айфоном нетрадиционной ориентации. Можно бы уже и ектенью подправить: «И избави нас от сглаза, моды и нашествия иноплеменных ценностей». И от глаза тоже, само собой.

Я провел подростковые годы под картиной, которую сам же и намалевал на грунтованном картоне. Там был какой-то гигантский обрубленный хвост, гроза, валящаяся набок готическая церковь. Подростки тогда слушали хэви-метал и еще не то могли нарисовать. Кстати, с ним церковь тоже борется, вместо тогдашнего комсомола. Под этой странной картинкой я успешно окончил школу, поступил в МГУ, заинтересовался христианством, и дома все были живы-здоровы, включая собаку, не то что сейчас. Бог, вероятно, просто не обращает внимания на такие мелочи. Я ведь далеко не бог, а не обращаю. Это в Северной Корее смотрят, у всех ли есть на стене портрет любимого руководителя, и для того не вешают занавесок. А Бог — не Ким, так ли ему важно, висит ли его портрет на стене или что другое?

Недавно на вокзале имени св. Юсты в Севилье встретил Эльфа с белыми длинными волосами, голубыми глазами и луком на плече. Эльфу было за тридцать, и он ждал поезда. Все-таки взрослые читатели и поклонники Толкина всегда немножко дети. А дети любят страшное и сказочное. От этого часто один шаг до божественного: как раз друзья и коллеги Льюис и Толкин знали об этом лучше других.

Беспощадная и рискованная духовная брань с оком — это, конечно, то же самое, что борьба с Хеллоуином, фавном из «Нарнии» и эльфом на вокзале. Но и борьба с интересным политическим посланием.