Коллектив Мохова - Интернет и идеологические движения в России

Вместе с тем Народный сход еще раз доказал, что те митинги, которые собираются, чтобы выразить свое неодобрение и позицию «против», имеют большие шансы на успех, тогда как «позитивная» оппозиционная мобилизация работает хуже. «За Навального», как свидетельствовали твиты, вышло меньшинство, и все попытки объединить оппозицию под этим лозунгом были менее успешны, чем «против Путина». Такая же невозможность позитивной мобилизации оказалась фатальной для ряда предшествующих протестных митингов: попытки «Марша миллионов» 15 сентября и «Марша свободы» 15 декабря 2012 г. мобилизовать людей при помощи достижительской и позитивной риторики («нас миллионы», «за свободу») окончились неудачей на улицах, где собрались совсем не миллионы.

Помимо ненависти, второй стимулирующей эмоцией для успешного протеста является страх . 18 июля люди указывали, чего именно они страшатся — утраты личной свободы, так суд над Навальным по делу «Кировлеса» многие восприняли как «демонстративную акцию устрашения» и аллюзию на дело Ходорковского. Такой же страх, наряду с гневом, вывел толпу на Болотную площадь и на проспект Сахарова в 2011 г., когда народ почувствовал в откровенном цинизме власти, сначала объявившей о «тандеме», а затем подтасовавшей результаты выборов в Думу, угрозу отмены даже тех немногих свобод, которые на тот момент еще сохранялись. Поэтому приговор Навальному еще раз оказался причиной не только возмущения, но и страха.

Для массовой негативной консолидации важен также специфический повод или адресат для возмущения , с которым согласно большинство . Например, в случае «Марша против подлецов» 13 января 2012 г. интеграции мешало то, что между группами, течениями и объединениями внутри российской оппозиции существуют резкие расхождения по отношению к законодательным инициативам в области ювенальной юстиции422. Поэтому на «Марш против подлецов» вышла только либеральная часть оппозиции, выступающая против предложения Госдумы запретить американцам усыновлять российских детей. Однако во время Народного схода 18 июля произошло объединение различных групп поверх идеологических барьеров, так как повод не вызывал сомнений, несмотря на все описанные выше разночтения в отношении фигуры Навального.

Таким образом, массовый протест в России возможен при сочетании нескольких условий: гнева как главной эмоции, сильного страха потерять оставшиеся свободы, повода и адресата ненависти , который очевиден многим вне зависимости от идеологической ориентации, политической позиции или их отсутствия. Немаловажным условием является и наличие средства трансляции индивидуальных эмоций и места их публичной агрегации . Разнообразные технологические характеристики Интернета делают его подходящим для этих целей, а также для рекрутирования людей для offline-действий, установления солидарностей, конструирования коллективной идентичности, необходимых протестным движениям.

Народный сход стал не просто успехом российского протеста с точки зрения количества участников, но и свидетельством некоторого роста гражданской активности, особенно на первом этапе, когда самые разные люди пошли на площади городов по всей России вечером рабочего дня423. Если во время предыдущих акций противники оппозиции постоянно указывали на малочисленность митингующих424, то 18 июля подобных указаний было значительно меньше, что является лучшим свидетельством серьезного масштаба митингов. К тому же завсегдатаи оппозиционных акций отмечали факт вовлечения в протест совсем новых участников («в ярославле народа не много. правда люди для меня почти все не знакомые»425). Напомним, что решение примкнуть к протестующим 18 июля 2013 г. требовало особенного мужества: репрессии власти шли полным ходом, «узники Болотной» отбывали сроки, митинги в большинстве городов, включая Москву, были несанкционированными и вызывали серьезные опасения возможности массовых задержаний («жаль, что у меня не хватает мужества, ребята, я с вами! #манежка»426), которые, надо сказать, в полной мере оправдались.

Тем не менее, невзирая на опасность, люди принимали решение выйти на улицы. Как, например, девушка из Москвы, которая сначала спрашивала у подруги «Валя, там страшно?», но, прочитав призывы в Твиттере, поздно вечером повезла протестующим воду. Этот первый опыт зарождающейся гражданской активности не всегда был удачным: увидев немногих оставшихся на митинге, девушка написала несколько твитов о своем разочаровании («расходясь и отступая от цепочки ОМОНа. С такой поддержкой и врагов не надо. #навальный , я за тебя, я затебее всех, но боже, как это грустно»427). Но для других Народный сход стал поворотным событием. Например, для девушки из Калининграда, которая до 18 июля ежедневно писала в Твиттер на темы, совершенно далекие от политики428. На ее вопрос, за что Навальному дали пять лет, ответили ссылкой о месте и времени калининградского митинга. Дальнейшие ее твиты и инстаграммы были уже с дороги на митинг429, потом с митинга, а после 18 июля — о ее добровольной работе на агитационных «кубах» в поддержку Навального.