Коллектив Мохова - Интернет и идеологические движения в России

Эта глава, следующая за анализом каждого из четырех идеологических движений, рассматривает их во время Народного схода 18 июля 2013 г., который объединил людей вне зависимости от политической позиции и идеологической идентичности. Изучив посвященную митингу коммуникацию, мы делаем выводы о некоторых чертах, характерных для российского общества в целом. В разных главах книги мы подчеркиваем, что идеологические движения подменяют выработку собственной идеологии отрицанием программы и риторики «врага» или «врагов», выражением фобий и комплекса негативных эмоций. Такой же негативный характер носит консолидация для российского протеста, и это обстоятельство, как мы показываем, обусловило конец краткого периода подъема гражданского российского протестного движения, названного в книге «Русской зимой». Мы приходим к выводам относительно способности разных оппозиционных идеологических движений к объединению, а также о триггерах, специфике, лозунгах и целях такого объединения, чтобы сделать вывод об условиях и способности российского общества к сопротивлению властям, о специфическом для России характере мобилизации и участия в протестных движениях. Мы также продолжаем развивать представления о влиянии Интернета и новых технологий на гражданское движение и решаем поставленную в книге задачу охвата разных интернет-жанров, обращаясь к тому из них, который не был исследован в предыдущих главах, — Твиттеру340.

Если каждая предшествующая глава была посвящена отдельному идеологическому течению и его приверженцам, то данная собирает разрозненные фрагменты пазла — российского гражданского общества в «коллективный портрет». Декорациями для него выбран последний из наиболее массовых антипутинских протестных митингов «Русской зимы» — Народный сход 18 июля 2013 г., который прошел более чем в 35 городах России341, в том числе в символьном для российского протеста месте — на Манежной площади. В этот день в Кирове состоялся суд над Алексеем Навальным по делу «Кировлеса»342, и его команда задолго до суда призывала устроить митинг, но их мобилизационная кампания344 собрала немногих, более того, сослужила дурную службу тем, что сделала планы заранее известными оппонентам345 и позволила им обстоятельно подготовиться, а также отказать в разрешении на митинг в Москве и в большинстве российских городов.

Рис. 27. Один из твитов 18 июля 2013 г.343

Все эти обстоятельства делали возможность проведения Народного схода маловероятной, но неожиданная суровость правосудия (которая удивила самого Путина346), вызвала такое возмущение347, что люди все-таки собрались на митинги, причем, как утверждали очевидцы, «быстро и в огромных количествах». Сторонников Навального, лидеров оппозиции и завсегдатаев митингов оказалось меньшинство, большинство же были, по свидетельству самих протестующих, «обычные люди» (рис. 28), «не самые приближенные к протесту», «граждане»348, «народ», «люди, вышедшие отстаивать свое право гражданина и человека, люди, не позволяющие вытирать об себя ноги и унижать, люди, выражающие свое презрение этой гнусной бездарной циничной власти»349. Участников митингов возмущал именно прецедент кафкианского суда и цинизм устроившей его власти, а их жертва была отодвинута на периферию их внимания или же была вовсе им безразлична350. Главный лозунг «против Путина и власти», а также опасения, что на месте Навального может оказаться любой, попавший к ним в немилость, заставили выйти на митинги и противников Навального351.

Рис. 28. Твиттер-коммуникация по поводу Народного схода 18 июля 2013 г.352

Эта последняя «российская Манежка» до наступления «Русской весны» некоторыми очевидцами была названа «самой массовой несанкционированной политической акцией за последнее десятилетие». Упреждающие действия властей сильно усложнили течение митинга, и людям приходилось занимать немногочисленные не заполненные ограждениями, ОМОНом, автозаками и активным автомобильным движением пространства353. Впрочем, ОМОН был настроен не слишком «кровожадно» — власть безошибочно угадывала спад протестной волны и понимала некоторую игрушечность происходящего. Кроме того, «крайне сдержанная реакция ОМОНа и вообще всех московских силовых структур на “беспорядки” в самой непосредственной близости от Кремля»354 была также результатом неуверенности в сигналах «сверху».