Кристен Эшли - Три желания

«Я так долго была в ванной?» — подумала Лили, недоверчиво рассматривая коробки.

— Я не могу, — за сопротивлялась Лили.

— Можешь, потому что тебе это понадобиться, — произнесла Лаура голосом матери, которой не отказывают. Лили слышала такой тон раньше, ее собственная мать часто использовала такой тон, когда говорила с ней. Лаура сняла крышку с коробки и вытащила серебристо-голубой шелковый халат с длинными широкими рукавами наподобие японских кимоно и приказала:

— Надень это.

Лили издала мягкий смешок и воскликнула:

— Я не могу встречаться с полицией в халате!

— У них всего лишь несколько вопросов. Я сказала им, что ты не в том состоянии, чтобы к тебе применяли допрос третьей степени, — заявила она, ловко сорвав крышку с другой коробки, вытащив белоснежное шелковое нижнее белье со вставками тонкого кружева. — Если это заставит тебя почувствовать себя лучше, надень это... и... это. — Она потрясла бюстгальтером перед Лили.

Лили ничего не могла с собой поделать, хотя и понимала, что с ее стороны это грубо, но она просто продолжала смотреть на вещи.

Два часа назад она шла по улице Лондона с намерением немного поглазеть на витрины магазинов, так как ее скудные финансы не допускали большего. Уже несколько дней она не ходила на работу в «Maxine», потому что усердно работала дома — вымывая, очищая, крася, грунтуя или ныряя под раковину, чтобы разобраться с сантехникой, пытаясь починить водопровод. Она приехала в Лондон, чтобы сделать маленький перерыв, походить по музеям, предоставляющим бесплатный вход и сделать кое-какие покупки.

Сейчас она вошла в Сказочную Страну.

— Лаура, вы... честно говоря, я просто не могу.

Лаура подошла к ней, взяла ее лицо в ладони, так как делала ее мама в самые нежные моменты (коих было очень много), и посмотрела прямо Лили в глаза.

— Не заставляйте их ждать, моя дорогая. Чем раньше с этим покончим, тем скорее мы все сможем наслаждаться вечером.

И с этим она вышла из комнаты, и Лили осталась с ее материнским прикосновением, которое так хорошо ощущалось (таким привычный прикосновением), быстро надела нижнее белье и сверху халат и просто остановила себя, чтобы не рвануть в ванную и не схватить еще одно банное полотенце, и не обернуть вокруг себя.

Она осторожно вышла из комнаты. Ванна помогла, так же как и таблетки, но она совершенно определенно чувствовала, что ею совершили бросок через плечо на бетонный тротуар.

Лили не знала, о чем она думала, кинувшись за сумочником, но это была дорогая дизайнерская сумочка, которую она не могла себе позволить при обычных обстоятельствах. Она отрыла ее в магазине винтажной одежды и купила за бесценок. Она никогда не сможет ничем ее заменить.

Несмотря на это, ее действия были совершенно безрассудными. Она могла пострадать или могла бы пострадать еще больше, если бы у него был нож или другое оружие.

Ее родители, если когда-нибудь узнают об этом, убьют ее за это. Фазир бы начал парить, смотря на нее сверху-вниз, и грозить своим пальцем джинна. Она никогда не сможет рассказать им.

Осторожно, держась за перила, она спускалась по лестнице. Она пыталась удерживать свое тело прямо, чтобы не потревожить ноющие части. Ее голова продолжала пульсировать в том месте, где она врезалась в стену, это была другая боль не та, которая приносит с собой эти ужасные периодические мигрени, но она все равно была не приятной.

Она сконцентрировала свое внимание на шагах по серому ковру с голубоватым отливом, спускающимся по ступенькам. Она также оценила свой педикюр, мысленно делая себе пометку, что в Англии, насколько это возможно, пришло время сменить насыщенный темно-красный холодный цвет на что-то другое, более перламутрово-розовое. Ее нога ступила на паркет при входе, и она почувствовала, что не одна.

Подняв голову, она увидела его.

Натаниэля.

Он наблюдал за ней, как какой-то герой романтического романа наблюдает за своей героиней. Одним плечом, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.

И он был очень красивым, настоящим, сильным и чрезмерно мужественным.

И они разглядывали друг друга в упор блаженно с любовью, перемешанной с удивлением, или по крайней мере, он может и не смотрел на нее так. Она, к сожалению, скорее всего смотрела на него именно так, к своему ужасу. Он наблюдал за ней прищуренными глазами. Глазами, которые не пропускали ничего.

Ни... одну... вещь.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, у него был глубокий голос, сильный, вызывающий покалывание у нее на коже.