Брайан Грейзер - Любопытный – значит успешный книга о том, как владение информацией позволяет владеть миром

Говорить о дислексии стали лишь спустя десять лет, а каким-то образом помогать детям с подобными нарушениями – еще через десять лет после этого. Сегодня мой случай отнесли бы к дислексии. Но тогда в начальной школе мне ставили «неуды» (F), и только изредка я случайно получал «тройки» (D).

Моим спасителем стала моя бабушка, мамина мама Соня, классическая еврейская бабушка полутора метров росту. Она всегда говорила мне, что я необыкновенный. Мама очень расстраивалась: ее сын не успевает в третьем классе. Она нашла мне репетитора по чтению, который потихоньку научил меня схватывать буквы и слова на странице. А бабушка была совершенно невозмутима. Настоящий контраст. Она продолжала говорить мне: «Ты любопытный. Это хорошо. Мысли широко!» Она умела видеть не только табель успеваемости, и казалось, что она знает, что у меня в голове. Она понимала, что я также жаден до знаний, как и все дети. Мне просто трудно утолить этот голод. Бабушка помогла мне стать мечтателем. Она сказала мне: «Не нужно становиться таким, каким ты нужен системе. Ты такой, какой ты есть, ты любопытный!» Какие слова для мальчика, учащегося в начальной школе! «Не позволяй системе тебя перекраивать!» Но слава Богу, что она их сказала.

Когда ты не умеешь читать или когда это получается с большими усилиями, происходит следующее. Сначала в школе постоянно прячешься. Я все время прятал глаза, не тянул руку, пытался быть невидимкой. Я боялся унижения. Ты не умеешь читать, не можешь ответить на вопросы учителя.

Когда чтение дается с большим трудом, тебе недоступна возможность получать информацию, которую все с легкостью черпают из книг. И тебе недоступны истории. Для большинства чтение – это занятие, не требующее особого труда, да, иногда бывает сложно, когда материал соответствующий, но чаще всего это источник удовольствия и развлечения. И это всегда кладезь отличных сюжетов.

Но для меня сам процесс был настолько трудным, что я не имел возможности поваляться с книжкой просто для удовольствия, как многие другие дети и взрослые. Я не мог так же, как любой другой школьник, определившись с тем, что мне интересно, – Солнечная cистема, киты, Эйб Линкольн – просто пойти выписать стопку книг по теме в библиотеке. Мне приходилось быть очень сообразительным, терпеливым и целеустремленным, чтобы узнавать то, что мне было важно.

За годы учебы в школе мои навыки чтения постепенно улучшились. Если это и была дислексия, то с годами я, видимо, ее перерос. Во взрослой жизни я читаю – сценарии и газеты, журналы и книги, рабочие документы и электронные письма. Но до сих пор каждая страница дается с трудом. Для меня, как для всякого дислексика, чтение представляет примерно то же, что для многих математика: ты так старательно пытаешься решить задачу, что иногда даже упускаешь ее суть. Даже сегодня, когда мне уже за шестьдесят, я трачу на чтение столько сил, что отчасти это уменьшает удовольствие от собственно того, что я читаю.

Но вот что удивительно – несмотря на мои трудности с чтением, я не потерял радости от узнавания нового и увлечения историями. В детстве я больше всего хотел, чтобы меня не спрашивали в школе, и теперь я наслаждаюсь возможностью быть прилежным учеником, задавая вопросы тем, кто сам находит ответы.

В детстве я был лишен удовольствия погружаться в мир детской классики, таких книг, как «Джеймс и персик-великан» ( James and the Giant Peach ; Роальд Даль), «Паутина Шарлотты» ( Charlotte’s Web ; Элвин Брукс Уайт), «Дюна» ( Dune ; Фрэнк Герберт), «Трещина во времени» ( A Wrinkle in Time ; Мадлен Ленгль) и «Над пропастью во ржи» ( The Catcher in the Rye ; Джером Сэлинджер). Теперь же я занимаюсь тем, что сам помогаю создавать захватывающие истории, подобные им, но только на экране.

Я люблю хорошие истории, но больше всего они мне нравятся в своей изначальной форме – рассказанные вслух. Вот почему сеансы любопытства для меня так важны и так интересны. Выше я описывал некоторые из наиболее драматичных своих бесед, однако большинство из них все же состоялись у меня в офисе. Некоторые можно было бы сравнить с чтением передовицы The Wall Street Journal, в которой что-то формулируется так, что уже никогда не забудешь.

Я всегда интересовался хорошими манерами и этикетом. Как правильно себя вести, как поступать по отношению к другим? Почему важно, кто открыл дверь и как сервируется столовое серебро? Потому однажды я пригласил для разговора Летицию Болдридж, знаменитого специалиста по протоколу. Она получила известность благодаря своей работе у Жаклин Кеннеди. В Белый дом Болдридж пришла после работы в Tiffany & Co. Впоследствии она вела колонку в газете и написала много книг о хороших манерах в современном обществе.