Иван - Рокировка в длинную сторону.doc

позвякивали кусочки льда. Следом за ним вошел секретарь с большим чайником в руках.

Димитров разжег спиртовку, подставил ее под таганок, высыпал смолотый кофе в турку и

долил горячей воды из чайника. Затем забрал у секретаря ложечки, воткнул их в пиалу так, что они встали по концам лучей невидимой правильной пятиконечной звезды. Тем

временем на столе появились стаканы, которые Христо Боев наполнил ледяной водой.

Секретарь вышел, а Димитров снял турку с огня, покачал в руке, и снова поставил на

таганок. Через несколько минут он повторил это действие, и только потом разлил

благоухающий напиток по чашечкам.

Белов аккуратно принял чашку из рук Боева, сделал глоток, бросил в рот кусочек балдъя

и запил холодной водой. По его лицу разлилось выражение неописуемого блаженства, он

сладко зажмурился, и все повторилось в том же порядке: кофе-балдъя-ледяная вода...

Куусинен и Лехтосаари едва заметно морщились, дегустируя крепчайший несладкий

кофе, но болгары пили божественный напиток с таким же, как и Белов, удовольствием.

Когда Саша допил первую чашку, Боев тут же налил ему новую.

- Добрый кофе?

- Млять, товарищ Христо! Если б ты только знал, как давно я не пил нормального кофе. А

уж про настоящий, правильный - вообще молчу... - Александр уселся поудобнее. - Я

боялся, что будет Бразильский, а у вас, товарищ Димитров - Йеменский. Роскошь, честно...

- Он снова отхлебнул кофе, зацепил ложечкой сладость из пиалы, глотнул из стакана, - Э-

эх... Я чумею, дорогая редакция... Лет двадцать так не сиде... Упс!

Четверо сотрапезников резко повернулись и уставились на него в упор. Саша исподлобья

поглядел на них, медленно переводя взгляд с одного на другого, затем широко улыбнулся, но улыбались только его губы...

- Черт, совсем постарел. Расслабился... - Чашка со звоном брякнулась на стол, а Саша уже

стоял готовый к броску. - И что, интересно, мне теперь с вами, товарищи дорогие, делать?

А?

Куусинен откинулся назад на стуле, словно ненароком откинув полу пиджака. Лехтосаари

застыл как изваяние, но его рука осторожно, по миллиметрам, двинулась к брючному

карману. Христо Боев зримо напрягся, точно приготовившись к свирепому, тигриному

прыжку. В кабинете висело гнетущее молчание, и с каждой секундой оно становилось все

тягостнее и тягостнее. Казалось, что тишину можно резать ножом...

На самом деле голова Александра подстёгнутая адреналиновым штормом думала

немного о другом. Что ЕМУ теперь с этим делать? Ведь поступки его и даже слова никак

не тянули на пятнадцатилетнего подростка даже прошедшего Крым и Рым. И решение

простое как кирпич, мгновенно кристаллизовалось и начало обрастать подробностями.

- Как говорил один мой давний знакомый Шарль Талейран: 'Это больше чем

преступление, это ошибка'. Давно живу, товарищи, вот и расслабился.

- Ну-ну, - раздался успокаивающий низкий голос с болгарским акцентом. - Успокоились, товарищи, успокоились.

Димитров вышел на середину кабинета и повернулся к Белову:

- Ты уж нас извини, товарищ Белов, но то, что ты - не ребенок, мы поняли еще вчера

утром. Обсудили с товарищами, ну и вот...

- Понятно, - продолжая фиксировать глазами всех, сказал Саша. - И что решили?

Боев кашлянул:

- Юнак, мы не воевать собрались. Мы просто спросить хотим...

- Спрашивайте. Если смогу - отвечу. .

...Через час все пятеро снова сидели и мирно попивали кофе.

- Значит, война? - медленно спросил Куусинен. - И ничего нельзя сделать?

- Можно, наверное, - сделав новый глоток, задумчиво произнес Саша. - Но война все

равно будет. На год-два позже - может быть, но будет. А то и на год-два раньше... Да вы и

сами знаете.

Боев налил еще кофе, придвинул чашку Александру, а сам закурил:

- Возможности оттянуть войну лет на десять-пятнадцать совсем нет?

- Нет. Американцы... - Он сделал глоток и с минуту медитировал, - Понимаешь, Христо, янки война нужна как воздух. Экономически они малоэффективны, а значит им необходим

способ ограбить ближнего. Сейчас план строится на немцах. Гитлер может быть и

гениальный тактик, но как стратег он - нуль. Абсолютный. Его выкармливают на нас.

- Но у Германии сейчас ничего нет, кроме долгов, - рассудительно произнес Димитров,

цепляя ложечкой балдъя из пиалы. - Их придется долго выкармливать.

- Не так уж и долго, - хмыкнул Куусинен и тоже закурил. - У них остались мощная

промышленность и обозленный народ, из которого получаются замечательные солдаты...