Виталий Башун - o 8a92147894ddbf80

препятствие и... тоже впал в столбняк. На меня смотрели огромные, постепенно заполняющиеся слезами

глаза Марины. Глядели, казалось, прямо в душу. В них было все: и любовь, и затаенная нежность, и

тоска, и надежда, и неимоверное облегчение. Будто когти, медленно и больно разрывавшие девичье

сердечко, вдруг разом исчезли, а вместо них теплым потоком пролился на раны исцеляющий бальзам.

Я смотрел в глаза Марины и не мог оторваться. В душе просыпалось какое-то странное чувство.

Что-то неуловимо теплое и радостное. Хотелось обнять хрупкие девичьи плечи, прижать к себе и никогда

больше не отпускать, оградить от всех бед, баловать и баюкать. И смотреть, смотреть, смотреть в эти

удивительные глаза.

Когда девушка смотрит на тебя так, как Марина, ничто другое уже не имеет никакого значения.

Ни рост, ни стройность фигуры, ни размер груди, ни длина ног, ни обхват талии. Ни-че-го! Только

теплый и нежный взгляд. И как же не хочется, до боли, до звериной тоски и вселенской печали, чтобы

ласковое тепло взгляда...м-м-м... неравнодушной женщины сменился вдруг холодом равнодушия.

Удивительно. Я знал Марину всего ничего. Даже не целую ночь. Всего лишь промелькнула одна из

- уж и не упомню точного количества - девушек, с которыми довелось иметь близкие отношения, а

чувство такое, будто знал ее всю жизнь. И искал всю жизнь. Теперь я со всей ясностью понял, что

нечто подобное испытываю и к Линде и к Сабрине... Я неправильный мужчина? Я должен быть однолюбом? А

если не получается? Хотя... вдруг это всего лишь жадность подростка — все девушки в пределах

видимости должны быть моими? Не знаю. Не хочу философствовать на эту тему. В старости, если доживу,

могу порассуждать за вечерней порцией кефира, а сейчас... Сейчас надо любить, пока любится, жить,

пока живется, и дарить себя, пока есть чего.

Тем не менее, все же любопытно. Многие девушки объективно, и красивее, и стройнее, и

эффектнее моих(!?) девушек. Но так и остались в лучшем случае добрыми подругами. Некоторые из них,

выходя замуж, до самого последнего момента смотрели на меня тоскующим взглядом, в котором легко

можно было прочитать надежду на чудо. Вдруг, как в любовном романе, я прерву церемонию и предложу

невесте оставить жениха и уйти со мной? Но... не мог я им дать самого главного — любви. А ведь

именно ее они и ждали от меня. Значит, было бы нечестно и неправильно их обманывать. Рано или поздно

ничем хорошим этот сиюминутный коллективный самообман не закончился бы. А так вполне возможно они

найдут свое счастье в браке. Забудут обо мне, успокоятся и примут свою судьбу. Я очень хочу

надеяться на то, что воистину «браки свершаются на небесах».

Я так думаю. Может быть я не прав, но пока никто не убедил меня в обратном.

Не отпуская из объятий Марину — хотя еще неизвестно кто кого не отпускает — я повернулся к

Лоре и предложил:

- Хочешь двести пятьдесят орков компенсации? Нет больше раба, Мартина Сьюарда. Он погиб по

пути на базу во время налета на караван черных шакалов. Есть техник Джереми.

Девушка улыбнулась. Именно улыбнулась, а не ухмыльнулась. Ни ярости, ни злобы я больше не

видел в девушке. Она смотрела на нас с Мариной с некоторой грустью и завистью. Причем с завистью не

ко мне, а к Марине.

- Знаешь, я хотела подарить тебя Марине, когда приедем на базу, но... любимых не дарят.

Поэтому я отпускаю на волю раба, Мартина Сьюарда, который к тому же давно мертв. Вот так! А значит,

ты ничего мне не должен.

- Спасибо, Лора, - кивнул я с благодарностью. - Мы тогда пойдем?

- Подождите, - сказала ведьма. - Есть разговор. Крайне важный, - ведьма явно занервничала,

что казалось мне не слишком обычным для нее явлением. - И крайне срочный! Но не на улице. Предлагаю

зайти ко мне и поговорить. Обед обещаю. Даже пиво.

Я посмотрел на Марину, но той, похоже, было абсолютно все равно, лишь бы я оставался с ней.

- Знаешь, Марти, - шепнула она мне, - я ведь не позволила дяде разобрать твой багаж. Я знала

что ты вернешься.

- Спасибо, - шепнул я в ответ и легко поцеловал в губы. - Ты — настоящее чудо.

Марина вздохнула, потянулась ко мне, обхватила за шею, и сама настойчиво приникла к моим

губам, требуя новой ласки. Я с удовольствием... покорился девушке и ответил на поцелуй.

- Эй, молодежь! - прервала наши нежности ведьма. - Потом намилуетесь всласть. Сейчас важнее

разговор.

У меня возникло ощущение, что Дездемона, всегда сохранявшая каменное спокойствие, сейчас