Сьюзен Янг - Отель

Я вжимаюсь спиной в стену: то, что происходит сейчас на моих глазах, слишком ненормально, чтобы быть правдой. Элиас пинает дверь. Я прикрываю рот ладонью, когда мне открывается то, что творится в комнате. Лурдес, в униформе, распростёрлась на кровати, её кожа лилового цвета, глаза вылезают из орбит. Верхом на Лурдес сидит Кеннет, его мощные руки сомкнулись вокруг её горла. Даже глядя на всё это из коридора, я понимаю, что она мертва, но портье всё не отпускает её. Он даже не смотрит на Элиаса, когда тот врывается в комнату.

Без всякого предупреждения, Элиас размахивается огнетушителем и, с отвратительным звуком, тот врезается в голову Кеннета. Тело портье становится неподвижным, кренится в сторону и с тяжёлым стуком падает на ковёр. Элиас бросает огнетушитель на пол и проводит дрожащей рукой по волосам.

Я остолбенело стою на месте. Не знаю, мёртв ли Кеннет, мертва ли Лурдес. Элиас стоит посреди этого совершенного безумия, от изнеможения опустив плечи.

— Шевелись, — шепчу я себе под нос, понимая, что должна проверить, как Лурдес. Вызвать копов, получить помощь.

— Шевелись, — снова говорю я, отталкиваюсь от стены и иду к этой бойне.

Сразу же направившись к Лурдес, я изумлённо наблюдаю, как она, кашляя, поворачивается на бок. Её кожу покрывают пятна, сосуды в глазных яблоках полопались, кровь сочится по белку.

— Я позову на помощь, — говорю я ей, борясь с паникой. Я смогу это сделать. Здесь я справлюсь лучше, чем тогда, с мамой. Я спасу Лурдес.

С пола доносится стон, мы с Лурдес видим, как корчится там Кеннет. Из пробоины в его голове вытекает кровь, но он, похоже, не умирает. Несмотря на то, что он тиран, я рада этому. Мне бы не хотелось, чтобы Элиас предстал перед судом за убийство и, возможно, сел в тюрьму за то, что пытался спасти друга. Элиас пятится назад и прислоняется к стене. Его руки опущены вдоль тела, словно он сдаётся. Герой, что ворвался в эту комнату несколько минут назад, побеждён. Он смотрит на Лурдес и беспомощно пожимает плечами.

— Мне так жаль, — борясь со слезами, произносит Элиас. — Я пытался спасти тебя в этот раз.

В этот раз , повторяю мысленно я, теперь понимая, почему персонал так сильно боится портье. Такое случалось уже не раз.

— Я знаю, — задыхаясь, говорит Элиасу Лурдес. Я помогаю ей, когда она старается сесть. Лежащий на полу Кеннет издаёт булькающие звуки, и комнату заполняют звуки удушья. Я поворачиваюсь к Элиасу.

— Мы должны вызвать скорую помощь, — говорю я. — Я могу позвонить отсюда?

Элиас не слышит моего голоса, он смотрит вниз, на Кеннета. Портье перекатывается с боку на бок, отчаянно нуждаясь в медицинской помощи. Лурдес, которую я обнимаю, безудержно трясётся. Цвет её кожи вернулся к нормальному оттенку, но она что-то бормочет себе под нос. Я прислушиваюсь и не сразу понимаю, что она говорит.

— Он никогда не умирает, — снова и снова шепчет подруга срывающимся голосом. И тут, словно в ответ на эти слова, голова Кеннета резко поворачивается в нашу сторону, его глаза таращатся прямо на Лурдес. Его лицо покрыто кровью, череп деформировался от удара огнетушителем. Но, полумёртвый, он улыбается. Я взвизгиваю. Лурдес подрывается с кровати. Наклонившись, хотя ей больно, над Кеннетом, она кричит ему:

— Умри. Просто умри уже.

На мир свергается хаос, и я смотрю на Элиаса, желая, чтобы он прекратил это. Но Элиас только в отчаянии наблюдает за происходящим с выражением полной безнадёжности на лице. Я не успеваю осмыслить, что творится, когда Лурдес хватает с грязной тележки для подачи еды острый столовый нож. Мои глаза расширяются, я ору, чтобы она остановилась, но всё случается слишком быстро. Лурдес падает на колени рядом с портье и до самой рукояти погружает нож в его грудь. Кеннет стонет, а Лурдес выдирает из его тела нож, обрызгав меня тёплой кровью, а затем снова вонзает его.

Хриплый визг, вырвавшийся из моего горла, с трудом можно отнести к человеческому. На тот момент я словно покидаю своё тело. Ужас, тепло крови на моём лице — это сокрушает меня. Я выбегаю из комнаты.

— Просто умри! — продолжает кричать Лурдес.

Солёные слёзы и кровь ослепляют меня, и я судорожно стираю их с лица. Затем направляюсь к лестнице, помня о словах Элиаса, что «Руби» будет пытаться замедлить меня.

Они только что убили человека. Боже мой. Они только что убили человека. Поднимаясь по лестнице так быстро, как только могу, я зову на помощь. Теперь ничего не будет как прежде. Я считаюсь соучастницей? Моя ли в этом вина, потому что общалась с персоналом?