Сьюзен Янг - Отель

Вся моя фальшивая самоуверенность исчезает, и желудок сворачивается в узел. Ладно, я поняла. Кеннет абсолютно, чертовски страшный. Я спешно ухожу из бального зала и направляюсь на поиски брата. Расскажу Дэниелу о портье, и пусть он с ним разберётся. Теперь мне даже хочется, чтобы он всё-таки взял с собой свою биту.

Глава 11

Я иду прямо к лифту и поднимаюсь на шестой этаж. В коридоре постоянно оглядываюсь назад, опасаясь, что в любой момент на меня нападёт Кеннет или какой-нибудь неизвестный монстр. Из номеров, мимо которых я прохожу, доносятся звуки — там кипит жизнь, в отличие от мёртвой тишины на моём этаже. Подойдя к двери Дэниела, я прижимаюсь к ней и стучу. Меня охватывает ощущение тревоги, и я проигрываю в голове свой разговор с Кеннетом.

Он угрожал мне. Портье приказал мне оставаться в номере до тех пор, пока мы не уедем. Он не может так поступать. Это своего рода оскорбление.

— Дэниел, — зову я и снова стучусь. Когда он не отвечает, я решаю отправиться в комнату отца и рассказать всё ему. Но вдруг дверь внезапно распахивается, заставив меня вздрогнуть. Я быстро прихожу в себя, вхожу внутрь и закрываю задвижку.

Мой брат стоит у дверного проёма, бледный, с широко раскрытыми глазами.

— Где ты была? — спрашивает он. — Я звонил в твой номер со стойки регистрации.

— Я была в кафе с Элиасом, — отвечаю я и протискиваюсь мимо Дэниела в комнату. И с удивлением обнаруживаю, что повсюду разбросана его одежда, а одеяла кучей валяются рядом с кроватью. Я расправляю простынь и сажусь на краешек матраса. Руки трясутся, и я стискиваю их перед собой.

— Зачем ты искал меня? — спрашиваю я.

Дэниел в недоумении смотрит на меня и долго молчит, прежде чем заговорить:

— Почему ты так напугана? — спрашивает он. — Что-то случилось?

— Да. Мне нужно, чтобы ты надрал кое-кому зад.

— Считай, что это уже сделано, — на автомате отвечает он и проходит через комнату, чтобы сесть рядом со мной. — Расскажи мне, что произошло. Это тот парень? — И через секунду: — Или папа?

— Нет. Портье.

— Кеннет? — спрашивает брат. Я удивлена, что он знает его имя, но, скорее всего, они уже встречались. Просто Дэниел не самый наблюдательный. — Это из-за вечеринки?

— Типа того, — отвечаю я, — но не это меня напугало. Он терроризирует здешний персонал, а когда я только что разговаривала с ним в бальном зале, он… — Моему страху нет достойного объяснения — такого, в котором была бы логика. О чём я могу рассказать своему брату? О том, что у меня было ощущение, словно портье гнался за мной, чтобы напасть, хотя при этом оставался на месте? О том, что он в курсе, что я общаюсь с персоналом, а значит, следит за мной? — Этот парень — неприятный тип, — наконец произношу я. — Он плохо обращается со своими сотрудниками и пытался запугать меня — по-моему, нам надо убираться отсюда, Дэниел. А потом я попрошу папу, чтобы он сообщил об этом подонке его руководству.

На лице Дэниела проступает боль, и он опускает глаза.

— Именно об этом я и хотел поговорить с тобой. — Брат говорит так тихо, что мне едва удаётся разобрать слова. Он встаёт и отходит к комоду, спиной ко мне, его фигура застывает от напряжения. — Раньше я этого не понимал. Но потом внезапно, после того как оставил тебя внизу, я… вспомнил.

— Вспомнил что? — спрашиваю я. Грудь почему-то сжало. Я тоже помню. Так мне хочется сказать, но только это неправда. Я понятия не имею, о чём говорит мой брат. — Дэниел, нам нужно уезжать. Здесь всё слишком странное.

Брат поворачивается с таким мрачным выражением лица, которого мне ещё не приходилось видеть.

— Мы не уедем, — говорит он, и его слова врезаются в моё сознание. Он не сказал «раньше времени». Дэниел не говорил: «Мы не уедем раньше времени». Он сказал: «Мы не уедем».

И снова ощущение какого-то угрожающего присутствия, ощущение того, будто рядом со мной что-то есть, заставляет волоски на моих руках встать дыбом, и по всему моему телу ползут мурашки. Сам отель подслушивает нас.

— Что за чёрт, о чём это ты? — спрашиваю я, и пульс эхом отдаётся у меня в ушах. — Конечно, уедем. Даже если папа решил, что, выйдя на пенсию, останется в «Руби» и будет играть в теннис или ходить на вечеринки, это не значит, что и мы застрянем здесь. Мы можем взять его машину. Уехать, когда захотим.

Рот Дэниела кривится, и брат качает головой.

— Я так и знал, что ты не послушаешь. Ты никогда не слушаешь, Одри. — Он отворачивается и, схватившись за край комода, застывает, как и повисшее между нами молчание. Моё сознание захватывают паника и беспокойство; руки трясутся.