Сьюзен Янг - Отель

— Давай пойдём в твой номер, — говорю я в его губы. Элиас качает головой и проводит ртом вдоль моей челюсти, его язык щекочет мою шею.

— Они найдут нас там, — бормочет он.

— Тогда в мой номер, — говорю я, почти утратившая способность соображать от охватившего меня желания. Мысли вихрем кружатся в голове. Я хочу его; хочу вспомнить, что значит чувствовать .

Элиас отстраняется от меня, но его лицо по-прежнему рядом с моим. Его щёки пылают, и я думаю, что он самое прекрасное из всего, что я видела — такой возбуждённый и сексуальный. Он сжимает челюсти, отчего черты его лица становятся резче, и смотрит на меня так, словно хочет меня съесть. Я не против, чтобы меня съели.

— Элиас, — умоляю я и хватаюсь за его рубашку, чтобы снова притянуть к себе. Он целует меня, но потом останавливается и утыкается лицом в мои волосы.

— Я не могу подняться в твою комнату, — печально говорит Элиас. Его тело вжимает меня в стену, но мне это нравится. Мне нравится всё, что он делает.

— Боже, Одри, — говорит он с болью. — Ты сводишь меня с ума.

— Я? — Я смеюсь и пробегаю пальцами по его затылку.

Его сердце колотится рядом с моим, и спустя мгновение я понимаю, что мы по-прежнему стоим в коридоре. Хотя здесь и темно, но точно не уединённо. Я хмурюсь, потрясённая тем, что чуть было совсем не потеряла голову. И вообще, сейчас, стоит мне только подумать о…

Я кладу ладони на плечи Элиаса и осторожно отодвигаю его от себя. Роза, послужившая причиной самому страстному в моей жизни поцелую, где-то потерялась. Элиас, похоже, тоже осознал, насколько безрассудно мы себя повели, и проводит рукой по волосам, смущённо улыбаясь мне. Мне хватает секунды убедиться, что моя одежда всё ещё на мне после того, как я накинулась на него. Или это он накинулся на меня?

— Это серьёзно скажется на моём дне, — говорит Элиас, а затем смеётся. — Может быть, даже на целой неделе.

— Угу, — соглашаюсь я и потираю губы. На ощупь они припухшие, и горят так, что мне хочется снова поцеловать его. Я полна сил. Живая.

— Наши двадцать три часа становятся всё короче, — говорю я.

Улыбка Элиаса угасает, на лице появляется грусть. Мне не нравится эта перемена настроения, и я шагаю вперёд и кладу руки ему на плечи. Встав на цыпочки, быстро целую его в губы.

— Пойдём в кафе, — говорю я и снова целую. — Сделаем что-нибудь порядочное.

— Зачем? — Элиас пытается углубить поцелуй, но я смеюсь и отскакиваю от него. И я совершенно очарована, когда он берёт мою руку, поднимает к своим губам, целует её, а потом опускает и переплетает наши пальцы. — Ладно уж, — драматично вздохнув, говорит он. — Пойдём, но я всё время буду думать о том поцелуе.

— Я рада, что смогла произвести впечатление.

Он что-то бормочет в знак согласия, и мы шагаем по коридору, обратно к цивилизации. Я жду, что Элиас выпустит мою руку, пока никто не заметил, но нет. Он сжимает её даже ещё крепче.

***

Мы — одни сплошные гормоны — сидим за маленьким столиком на задней веранде и глупо глазеем друг на друга. Элиас продолжает держать мою руку и скользит пальцами по моим, дразня меня своим чувственным прикосновением.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — печально улыбаясь, говорит он, а затем берёт свою белую фарфоровую чашку и делает глоток кофе. — Но я понимаю, что тебе здесь не место.

— О? — спрашиваю я, наполовину чувствуя себя польщённой, а наполовину одинокой от мысли о том, что лишняя тут. — Может, это тебе здесь не место? — глядя на наши переплетённые руки, спрашиваю я. — Я слышала, что у моей бабушки очень милый чердак.

Элиас смеётся и поднимает руку, чтобы ещё раз поцеловать мои пальцы, а потом отпускает её. Я обхватываю ладонями свой стакан, уже скучая по теплу Элиаса. Я рассказала ему, как мне страшно ехать к бабушке. Что я не буду знать там никого, кроме Дэниела.

— Я бы увёз тебя из того дома, — тихо говорит Элиас, уставившись на чашку. — Я бы увёз тебя туда, куда ты захотела, Одри. — Он поднимает голову, его лицо мрачное от сопереживания мне. — Я бы стал твоей семьёй.

Пунктиром на моём сердце проложено всё то, что я так хотела услышать за последние три месяца, и Элиас соединяет все точки.

— Мы убежим вместе, — шучу я, хотя ни один из нас больше не улыбается. — Думаю, Калифорния вполне подойдёт.

— Да, — соглашается Элиас. — Я там вырос.

Элиас опускает чашку, отставляет её в сторону и облокачивается на стол. Он отворачивается, чтобы посмотреть на сад, на аккуратно подстриженные кусты, на виднеющиеся вдалеке горы. Но в этом пейзаже преобладают цветы — яркие розы нескольких оттенков, их аромат долетает даже до нас. Совершенно точно, это самый лучший вид, открывающийся из отеля.