Сьюзен Янг - Отель

И это всё? Мне становится немного дурно, но я не хочу уходить, не получив ответов. Почему отец и Дэниел оба получили приглашения, а я нет?

— Я могу поговорить с кем-то ещё? — спрашиваю я. — Кто составляет список?

В моём голосе звучат нотки паники от мысли о том, что меня отделяют от моей семьи.

Лицо Кеннета принимает озабоченный вид.

— Вы неважно выглядите, мисс Каселла, — дружелюбно говорит он. — Пожалуй, вам лучше вернуться в свою комнату и немного отдохнуть. — Портье вытаскивает из нагрудного кармана носовой платок и протягивает мне. Я не беру его, и тогда он сконфуженно морщится. — У вас тут немного… — Кеннет показывает на свой висок и вновь протягивает мне платок. Я нерешительно прижимаю его к своей голове, к тому месту, на которое он показывал, и внезапно чувствую жжение.

— Ой. — Убрав платок, я смотрю на ткань и вижу на ней маленькое пятнышко крови. На меня накатила дурнота, и я снова прижимаю платок к голове и спрашиваю портье, хотя вряд ли он знает ответ на мой вопрос: — Что произошло?

— Наверное, вы ударились головой, — отвечает Кеннет. — Всего лишь небольшая ранка. Отдохните немного, мисс Каселла. Если я увижу ваших отца или брата, то передам, что вы их искали.

Я в шоке от того, что у меня идёт кровь, и пытаюсь вспомнить, где могла удариться головой. На крыше? У фонтана? Может, я нечаянно поцарапала себя, когда портье отказался дать мне приглашение. И тут моё тело качает, и мне приходится схватиться за стойку, чтобы не упасть. Я хочу прилечь, хоть и бросаю полный желания взгляд в сторону бального зала.

Почему я не могу пойти туда? Не поблагодарив портье, я, прижимая ко лбу платок, возвращаюсь к лифту. Каждый шаг словно утопает в песке — ноги устали и отяжелели, мышцы горят от напряжения. Какое-то мгновение я даже тешу себя мыслью, что Лурдес нечаянно отравила меня, но у лифта мне становится немного лучше.

Двери закрываются, и, когда я оказываюсь в одиночестве, моё сердце успокаивается, а боль уходит. Я поворачиваюсь к зеркальной стене и медленно опускаю платок, чтобы посмотреть на свою рану. Только вот её там нет. Ни раны, ни крови. Совсем ничего.

Я, спотыкаясь, шагаю назад, ошарашенная и немного напуганная. Ведь я же видела кровь на платке, чувствовала жгучую боль, как от пореза. Я хочу вновь взглянуть на кусок ткани, но в моей руке его нет. Развернувшись, чтобы убедиться, что не выронила его, я вижу только бордовый узорчатый ковёр.

— Какого чёрта? — бормочу я себе под нос и ещё раз проверяю своё отражение в зеркале. Я даже поворачиваюсь к нему спиной — не прилип ли платок к спине. Нет, его и след простыл.

Двери лифта внезапно открываются, и я подпрыгиваю на месте. Я даже не слышала, чтобы был звонок. Постойте-ка, а я вообще нажимала кнопку своего этажа? Дыхание учащается, и из-за того, что в лифте так пусто, из-за тишины, по мне пробегает дрожь страха. Я проглатываю вставший в горле ком и осторожно выхожу из лифта, а потом смотрю в один конец коридора, затем в другой.

Пусто. Тихо.

Меня покачивает, и я упираюсь рукой в стену. Лифт уезжает на другой этаж, и я склоняюсь к решению, что вела себя глупо. Вот именно поэтому мне и не следовало пить спиртное. И не следовало пить после этого никакие таблетки. Чем я думала? О, правильно. Я вообще не думала.

Раздражённая сама на себя, я направляюсь в свою комнату, медленно, но уверенно. Но стоит мне подойти к своей двери, как до меня доносятся слабые звуки музыки. Та самая песня. Которую я никак не могу вспомнить. Ответ уже почти близко, но вот мелодия затихает.

— По крайней мере, на этаже есть кто-то ещё, — с долей облегчения бормочу я и вставляю ключ.

Глава 8

Пронзительный звонок телефона вырывает меня из сна. Я сажусь, и комната наклоняется сначала в одну сторону, потом в другую. На мне всё та же одежда, свет включен. Не помню, как легла. Сквозь туман проступают воспоминания о том, как я говорила с портье, просила приглашение, а всё, что было потом, становится мутным пятном. На прикроватной тумбочке стоит флакон с лекарством, и я издаю громкий стон, поражаясь собственной тупости — зачем я выпила эту таблетку? Телефон звонит снова, и я бросаюсь к нему, чтобы успеть ответить.

— Алло? — стряхнув с себя сонливость, спрашиваю я.

— Прости, — говорит голос. — Я не хотел тебя будить.

Я не узнаю звонящего, а потом раздаётся смех Элиаса.

— Алло? — спрашивает он, как будто я снова могла заснуть.

Я непроизвольно улыбаюсь, причём очень дурацкой улыбкой, так что хорошо, что он не может меня видеть.