July - В начале фильма про Джеймса Бонда обычно все довольно предсказуемо, хотя и ничего не понятно

как-то опять что-то съели, и меня накрыло, очень сильно и жестко. Кажется, накатили

разом все депрессии, которые были в эти годы... И я подумала: черт возьми, если я прямо

сейчас выйду из окна, все это кончится. Я была уверена, что не умру, потому что я

бессмертная душа, я просто продолжу свое путешествие в другом измерении... Я решилась

в один момент, вскочила, выбежала на балкон и, взобравшись на перила, шагнула вниз.

Вадим даже не успел среагировать. Мне повезло, мы жили на третьем этаже, а внизу густо

разрослась слива. Я упала в нее, это смягчило удар, в итоге я только сильно ударилась и

сломала руку. Но даром мне это не прошло. Конечно, об всем узнали, и нам уже стало не

отвертеться. Родители были в ужасе, я оказалась в частной наркологической клинике, провалялась там в общей сложности четыре месяца... Меня лечили, - я потерла лицо,

воспоминания об этом периоде сложно назвать приятными. - Когда я вышла оттуда, о

Вадиме не было и речи. Я вернулась в дом к родителям, восстановилась в институте. Через

какое-то время узнала, что Вадима родители отправили куда-то на юг, отдохнуть на

некоторое время, как они говорили. Его мать меня возненавидела, считала, что я во всем

виновата. Мои родители, соответственно, думали наоборот. Я ничего не могла думать. Я

любила его, но видела, что вместе мы только разрушаем друг друга, зациклившись один на

другом, мы тянем друг друга вниз. Вадим мечтал сделать карьеру, я хотела быть

художницей... В итоге мы стали опустившимися наркоманами, без копейки в кармане, без

каких бы то ни было стремлений в жизни... Мы не погибли физически, как это бывает с

героинщиками, но мы были уничтожены морально, мы стали не способными к принятию

жизни вокруг... Он вернулся в город через три месяца после моего выхода из больницы.

Ждал меня вечером за углом. - Тут я замолчала, полностью переносясь в тот вечер. Я так

отчетливо все помнила, словно это было вчера.

Были сумерки, но уже такие плотные, что человека в тени дерева было не разглядеть. Я

шла с рюкзаком за плечами, прошла мимо, даже не заметив его, а он позвал меня тихо так:

-Ирина.

Я замерла, как вкопанная. Ладони в тот же миг стали потными, по спине пошли мурашки.

Я медленно повернулась, он сделал шаг и вышел из тени. За эти полгода он похорошел, одет с иголочки, волосы аккуратно расчесаны. И взгляд такой... Я его никогда не забуду.

Он любил меня, тогда еще любил. Я видела эту любовь, я видела боль, а еще я видела

страх, страх возвращения туда. И этот страх отрезвил меня. Он заставил меня не

броситься к нему в объятья, не зарыдать, не обнять его. Он заставил меня сжать кулаки и

сказать равнодушно:

-Я не хочу тебя видеть, Вадим.

Боль в его глазах разлилась, он сделал шаг ко мне, и я, испугавшись дать слабину, собрала

все силы и сказала:

-Не приближайся ко мне. Я не хочу больше знать тебя. Я хочу забыть все, что произошло.

Ты худшее, что случилось в моей жизни, ты виноват во всех бедах, я... я тебя ненавижу и

прошу больше никогда не появляться в моей жизни. Никогда.

Развернувшись, я бросилась к подъезду и, только оказавшись за дверью, дала себе волю

разрыдаться. Хотелось биться головой о стену, до того хреново мне было, я обошлась

только тем, что ударила в нее кулаком, разбив в кровь костяшки пальцев. Это немного

меня отрезвило, я постаралась успокоиться. Прошмыгнула дома в свою комнату и первым

делом выглянула в окно. Возле дерева никого не было. И тогда в сердце моем что-то

окончательно оборвалось. Я долго плакала, сидя в ванной, долго смотрела в потолок, лежа

в кровати. Это была моя любовь, та самая, что бывает раз в жизни, и я сама все испортила, я уничтожила все, что имела. Но я отчетливо видела, что это был единственный выход: мы

были слишком слабы, чтобы помочь друг другу, и оказались бы снова в лечебнице или, что

не маловероятно, в сумасшедшем доме. С той ночи я начала новую жизнь, я стала

нормальным человеком, окончила институт, устроилась работать дизайнером, иногда

встречалась с парнями, но не могла подпустить к себе никого близко. Отношения были

поверхностными и быстро себя изживали, не оставляя следа в моем сердце. Оно было

закрыто для любви. И именно поэтому я отказала Ветру в поцелуе: мы оба не могли дать

друг другу того, что ждали в любви, а я знала, чего я точно не хочу. Потерять его. Потому

что я чувствовала, что в нем есть нечто, что выше меня и выше многих, скрытое и при