Ария Кейдж - Рёв

Я чувствую боль в груди оттого, что потеряла его. Он был моей опорой сколько я себя помню, а теперь у меня не осталось ничего, кроме сомнения. Сомнение – жестокая уязвимость, оно закапывает всё, чему ты доверяешь, под землю, хороня так глубоко, что ты задаёшься вопросом, было ли правильно хоть что-то, с самого начала. Прошло двенадцать месяцев, от Нейта не было ни одного письма, ни сообщения, ни звонка.

Я думала, что он любил меня, но это было полной чушью. Это было в прошлом. Я просто желаю, чтобы он, как и я, нуждался в прикосновениях.

Глубокой ночью я чувствую муки страданий. Я плохо переношу одиночество и хочу, чтобы он вернулся. Хочу в его кровать, которая на протяжении многих лет была моим безопасным местом, но я так давно была лишена её, что больше не могу вспомнить запах.

Нона и Дейви тоже не звонят, и они сменили номер своего телефона. Я могла бы снова его узнать, но ради чего мне напрягаться, если совершенно ясно, что они не хотят со мной разговаривать и действительно, чёрт побери, с чего бы им хотеть? Я – виновница того, что Нейт сидит в тюрьме, а их семья разрушена в пух и прах. Я разрушила их всех, потому что была чертовски напугана, чтобы противостоять отцу, и достаточно глупой, думая, что он позволит мне уехать. Потому что мне нравилось каждое ласкающее прикосновение Нейта… потому что я чёртова грязная трусиха. Чарли – милое имя для меня, оно ни в коей мере не соответствует действительности.

Это моя третья приёмная семья и скорее всего не последняя, ибо я отказываюсь от их Бога и прощения, которое он хочет мне подарить. Не Бог должен простить меня. Дольше всего я пробыла в моей последней приёмной семье, я рассказала его жене о его прикосновениях и легких касаниях. Она назвала меня грёбанной лгуньей и на следующий день отправила паковать вещи. Однако, вне всяких сомнений, моя первая приёмная семья была худшей, так как всё было слишком новым для меня. Не знаю, был ли у меня шанс обрести счастье у Дженнингсов; я думала, что никогда не стану счастливой без Нейта, так что я даже не пыталась.

Я до сих пор несчастна без него.

Итак, сейчас я сижу на автобусной остановке, ожидая Грейхаунд 6, который доставит меня на встречу с Нейтом. Мне нужно увидеть парня, которого я люблю, или мужчину, каким он стал; и того и другого я буду любить до конца своих дней и это единственное, что будет держать меня на плаву.

Подъезжает автобус, запах выхлопных газов щекочет мне нос. Автобус почти пустой, и я чувствую на себе взгляды людей по мере того, как, опустив глаза в пол, прохожу четверть пути к одному из свободных мест, прежде чем запрыгнуть на сидение и посмотреть в окно, ни на что особо не глядя. Я занимаюсь этим всю дорогу, пока водитель не предупреждает меня о моей остановке. Новый поток взглядов обрушивается на меня, пока я мчусь к передней двери, улыбаюсь водителю и выбегаю, прежде чем он сможет сказать то, что, судя по его виду, хотел сказать.

Я потеряла всё и сегодня меня ничто не сможет помешать нашей с ним встрече. Я хочу, чтобы он знал ‒ я жду его освобождения. Я хочу увидеть его, и знаю, что для нас всё реально. Возможно, мы могли бы пожениться, как на тех шоу, и я смогла бы постоянно навещать его… а может единорог подарит мне три желания.

Получается, мне нужно всего одно желание. Я несовершеннолетняя и без присмотра взрослых не могу навещать заключенных. Всё было зря, ну, практически всё. После одной одинокой слезы охранник сказал, что он сможет передать Нейту письмо в том случае, если я буду согласна, что персонал вначале прочтёт его в соответствии с регламентом. Я, не раздумывая, согласилась на его условия; всё для того, чтобы Нейт знал, где я и что я жду его. Если у него будет мой адрес, он сможет написать мне.

Мой почерк неразборчив из-за того, что рука слишком трясется, однако на самом деле я думаю, что его это не будет волновать. Я очень быстро пишу на тот случай, если охранник передумает. Дописав, я подношу письмо к губам до того, как охранник пугает меня, из-за чего я чуть ли не роняю послание.

‒ Нет. Ты не можешь оставить помаду, блеск или запах духов на письме. Сожалею.

Он действительно выглядел извиняющимся и я, благодарно улыбаясь, складываю письмо пополам и жду, чтобы он прочитал его, но он этого не делает. Я смотрю на него, затем вручаю письмо, желая, чтобы он прочитал его до того, как я отправлюсь домой. Но он вкладывает его в конверт и остается на своем посту, с каждой потраченной секундой убивая во мне по частичке надежды.