Юлия Флёри - Разреши тебя любить - возвращение к мечте

– Ей больше не к кому обратиться. – Предположил я. В принципе, и сам давно свыкся с этой мыслью, оттого и был спокоен.

– Не только это. – Осадил меня психолог. – Дело в том, что господин Дементьев, как бы не складывались обстоятельства их совместной жизни, никогда не шёл у неё на поводу. Он чётко разграничивал понятия, никогда и ни в чём не обвинял. Вы улавливаете суть?

– Не совсем…

– Она, как бы не старалась, не могла наложить макет известных ей по схеме отношений «любовь-семья-ложь-предательство» на их связь. Проще говоря, доверяла. Знаете, как проверенный путь, как надёжный товарищ. И он не предавал.

– В отличии от меня?

– Да, но сейчас я говорю не о вашей измене, а именно о ваших обвинительных вердиктах и умозаключениях. Ушла к нему – значит, изменила. Поддерживала связь – значит, мечтала возобновить отношения. Узнаёте идеи?

– Допустим. И что мне с этим делать? Ну, с тем, что быть сильнее в эмоциональном плане, я понял. А сейчас что?

– Вы торопитесь, Игорь. – Хитро улыбнулся он. – Руководить своими эмоциями не так-то просто. Но, в целом, суть вы уловили. Так вот, ваша помощь будет заключаться в том, чтобы не усугублять проблемы. Вы обвиняете её и она вам верит, и точно так же обвиняет себя. Начиная со своей первой беременности, своего возраста и заканчивая тем, что не оставляет вам выбора. Безуспешно пытается понять, чего вам не хватило и что вы пытались найти на стороне. Определившись с этими понятиями, она найдёт возможность принять ваш выбор. Простить. Вы меня понимаете?

– Честно говоря, с трудом.

Психолог улыбнулся и более дружественно настроился.

– И это не удивительно. Наша нервная система слишком сложно устроена, чтобы её понять, и остаётся только принимать всё так, как есть. Оксана Владимировна человек, желающий поддаться влиянию. Вот и внушите ей, что проблема была не в ней. Если у вас, конечно, ещё осталось такое желание.

– Осталось.

– Вот и замечательно. И как только она сможет принять вас, примет и детей.

Я несколько раз растерянно кивнул, пытаясь разложить всё по полочкам, но пока безуспешно. Тихо поблагодарил, встал и остановился в дверях, когда мужчина меня окликнул.

– И, да, никакой шоковой терапии. – Убедительно кивнул он. – Я имею в виду ваш вчерашний поступок.

– Спасибо.

В гостиницу вернулся только к вечеру, Тимка ещё не спал, а, увидев меня, определённо обрадовался. Чтобы быть рядом с сыном, пришлось взять двухкомнатный номер: одну комнату для меня, другую – для Марины и детей. Не смотря на то, что мы с ней всё обсудили, напряжение осталось и со временем оно всё больше и больше меня тяготит. Её неморгающий взгляд, брошенный на меня, нарочито показательное молчание в моём присутствии, опять же, показательное нежелание общаться с Тимкой. Я понимаю, что она меня напрягает, но терплю, понимая, что это нужно для сына. Советовался с педиатром, тот убедил, что с началом прикорма, грудное молоко вполне можно заменить на адаптированную молочную смесь, благо сейчас большой выбор и соответственное качество. Но первый прикорм он рекомендовал начать не раньше, чем с четырёх месяцев и то, с чайной ложки. Значит, ещё как минимум два месяца, только вот не знаю, справлюсь ли.

Она как всегда молча кивнула мне, переложила на руки Тимку, как бы случайно касаясь своей грудью, красиво выпирающей из-за полы свободно повязанного халата. Невинно улыбнулась, прикрываясь, а меня аж передёрнуло.

– Я тогда пойду к Серёже.

И, не дожидаясь моего ответа, выходит в соседнюю комнату, оставляя меня наедине с сыном.

– Вот так, Тимка, – улыбаюсь я ему, – не получилось у нас с тобой показать маме, как хорошо ты уже держишь головку. Ну, ничего, она ещё жалеть будет, что столько пропустила. Как считаешь?

Тимка забавно агукнул и я тихо рассмеялся. Вот, жил на свете и не знал, что говорят агукнул именно потому, что дети произносят такой чёткий звук «агу», прежде мне это казалось чем-то нарицательным, а когда от сына сам услышал, помню, всем похвалился, что мы уже большие. Оксане написал, а как же… А сейчас он уже держит головку, смешно морщинит свой лобик, напрягаясь, и пыхтит, пытаясь перевернуться на спинку, вопреки стараниям папки-изувера.

– Не хочешь учиться, хочешь отдыхать? – С подколом спрашиваю его, а Тимка так и норовит ухватить за нос и скрутить его в три погибели. – Не волнуйся, мой хороший, у нас всё ещё будет, и с мамой мы тебя скоро познакомим, можешь не сомневаться, она у нас хорошая, только глупенькая, капризничает. Но мы ведь с тобой мужчины, мы ведь будем её защищать, да?