Valery Angulys - Bad girls dont cry I

— Я не поеду. Я не могу так поступить с Анной, она ждала этой поездки. Она готовилась.

— Что поделаешь, Лора? — развел руками начальник. — Всё равно поедете вы. Немцы вас хотят.

Он просто издевается над моим воображением.

Тянуло на стенку залезть. Но что я могла сделать? Уволиться? Не вариант. Мне нужны деньги. Мне нужна самостоятельность.

***

— Странно всё это, — Анна всегда говорила так, когда считала меня виноватой.

Мне было нечего возразить. Не могла же я сказать, что меня везут в Киев, чтобы банально тр*хнуть. Оставалось только пойти к виновнику всех бед и высказать всё накипевшее. Он бы не понял ни слова. Какой смысл?

Но я пошла.

— Nicht gehen mit du ( Не ехать с тобой ), — заявила безапелляционным тоном.

Фраза далась мне с трудом. День казался бесконечным. Меня начинало раздражать всё. В особенности его poker face и то, как отлично он выглядел. Всю ночь не спал, а выглядит аки огурчик. Где справедливость, а?! Я самой себя испугалась в зеркале этим утром. Мало того что синяки под глазами и вид засохшего персика, я ещё и еле ноги передвигаю. Будто с беговой дорожки не слазила.

Шеф-монтажник поднялся и подошел к двери, медленно запер её на ключ, а затем столь же медленно, выделяя каждое слово, произнёс:

— Ich sage, du tust. Du tust alles. Verstehst du? ( Я говорю, ты делаешь. Ты делаешь все. Понимаешь? )

Ну, это уже наглость. У меня на языке вертелось «Scheisse» ( дерьмо ), но приличным девушкам такое нельзя говорить.

— Nein! ( Нет! ) — я постаралась придать скромному «нет» максимальный оттенок ругательства.

Он рассмеялся, а потом совершенно бесцеремонно усадил меня на стол и встал так, что оказался между моих раздвинутых ног. Необъяснимым образом с ним я всегда оказываюсь в занятных «позах». Дальше хуже.

Я позволила ему себя поцеловать. Воспоминания прошлой ночи нахлынули, увлекая в пропасть. Сопротивляться не было смысла. Как можно устоять, если жаждешь быть соблазненным? Он сошел со страниц моих бурных фантазий. Нежный и страстный. Зверь, берущий то, что хочет. Огонь и лёд породили его, как порождают крепчайшую сталь на свете.

«Тебе всё равно, что тебя просто тр*хают? — вкрадчиво поинтересовался внутренний голос. — И относятся, как к резиновой кукле?»

— I will shout if you don't let me go now ( Я закричу, если ты меня не отпустишь ), — прошептала я, отстраняясь.

Кажется, хоть на сей раз до него дошло. Он отпустил меня. Подошел к двери, открыл, жестом показал, что я могу уходить. Спасибо большое.

— Meine ( Моя ), — прошептал он с торжествующей ухмылкой, а глаза его будто сообщали: «Говори что хочешь, но тебе не сбежать».

По дороге в аэропорт, сидя вместе с ним на заднем сиденье Лексуса, я получила возможность додумать картину «нацист и еврейская девушка» во всех деталях. Уже стемнело, в салоне авто свет не горел, а потому никто не мог видеть, как рука шефа-монтажника по-хозяйски лежит на моей ноге. Немецкий переводчик щебетал не затыкаясь, фон Вейганд через раз отвечал на его вопросы, водитель спокойно себе ехал. Я мечтала. Я представляла себя в подвале, прикованной тяжелой цепью к стене. Мне холодно и страшно. Скрип открываемой двери заставляет вздрогнуть всем телом. Я едва дышу от ужаса, когда он приближается. Могу рассмотреть лишь его высокие кожаные сапоги, мне страшно поднять глаза выше. Он толкает речь о превосходстве арийской расы, о том, насколько грязна моя еврейская кровь и насколько я сама ничтожна. Потом хватает меня за волосы, заставляет подняться и посмотреть в его ледяные жестокие черные глаза. Кайф… чувствую, как волна возбуждения протекает по телу.

От сладких мыслей отвлекает рука, которая уверенно расстегивает мои джинсы и проникает туда, где мне уже нестерпимо горячо. Фон Вейганд пересаживается ближе, продолжая посвящать немецкого переводчика в секреты производства стали. У него есть железное алиби. В салоне темно, позиция выгодная. Никто не видит, что вытворяют его пальцы.

Я стараюсь хранить молчание. Откидываюсь на спинку, кусаю губы, думаю о чем-то неприятном, сдерживаю рвущиеся наружу стоны.

Ему нравится вся эта ситуация. Делать это у них на глазах. Думаю, он бы и от минета не отказался. Вот только незаметно я вряд ли смогу такое провернуть.

Оргазм настигает меня почти против воли. Мелкая дрожь проходит по телу. Я кашляю, пытаясь заглушить всхлип. Чертовски хорошо и чертовски неправильно. Что он со мной творит? Я вопросительно смотрю на него — не пора вынуть руку из моих трусиков? Однако шеф-монтажник и не думает останавливаться. Его пальцы снова приходят в движение. Легкие, дразнящие прикосновения. Дорога до аэропорта долгая, и что-то подсказывает мне: останавливаться он не намерен.