Слава Бродский - Бредовый суп

После этого я получил уже действительно много отзывов. И я подметил, что в целом положительными оказались только местные. А в России мою книгу не одобрили, и один мой знакомый из Москвы позвонил мне и сказал, что повесть моя ему совсем не понравилась.

И я сразу вспомнил, как Мишка на работе как-то сказал Брюсу: “Я с тобой не согласен”. После этого Брюс ходил ужасно мрачный. То есть улыбался, конечно, но как-то вымученно очень, и все пытался у меня выяснить, почему Майк (то есть Мишка) с ним так грубо поговорил.

Я, конечно, Мишку отругал за его грубость как следует. И Мишка почему-то решил, что теперь в таких случаях он будет говорить, что это очень интересный вопрос.

– А ты знаешь, когда так говорят? – спросил я.

– Когда? – сказал Мишка.

– Когда не знают, как ответить на вопрос.

– Правда?

– Да, а ты, когда с кем-нибудь не согласен, лучше говори, что это очень интересная точка зрения.

– А если согласен?

– Тогда говори “абсолютно”, вот и все.

– Это очень интересная точка зрения, – сказал Мишка.

– Ладно, это уже намного лучше. Только ты думай, как теперь с Брюсом быть.

– А как с ним быть?

– Давай позовем его в ланч пива попить.

– А в ланч разве можно пиво пить?

– Слушай, – ответил я Мишке, – человек, который может сказать “Я с тобой не согласен”, о таких тонкостях, как попить или не попить пива в ланч, не должен размышлять. Это просто не вяжется с его образом.

Мы редко пьем пиво в ланч, а уж больше, чем по одной бутылке, не пьем никогда. Но тут пришлось. И Брюс отошел как раз только в середине второй. Так что не зря я все это затеял. В полном согласии с девизом, который у нас в ту пору был: “ The right relationship is everything” .

А еще один мой российский приятель сказал, что у меня в книге много отклонений от правил русского языка. И я ему заметил, что это довольно сложный вопрос, что такое правила языка и все такое прочее. В ответ на это он как-то криво улыбнулся и сказал еще, что не очень-то понимает, о чем моя книга. Я пытался объяснить ему, что я думаю на этот счет. Но мне показалось, что эти мои объяснения его не убедили и у него осталось все-таки отрицательное отношение к моему творчеству.

А потом я зазвал его к нам на барбекю . Стали мы его расспрашивать, понравился ли ему Нью-Йорк. И он сказал, что Нью-Йорк ему понравился, но не очень, и что его удивило, что девушек у нас тут красивых нет. Ну, над этим мы все от души посмеялись, и я даже успокоился, что мои рассказы ему не понравились.

А теперь я перехожу к местным откликам.

Сильно меня за стихи ругает местный народ.

– Что это у тебя такое? – спрашивают.

– А что такое? – говорю.

– Вот это: “и медовый запах пряный мысли спутает в уме”. Как это?

– А что тут такого? – говорю. – Думаете, не спутает, что ли?

– А “пьяный – полупьяный” – это что, рифма?

– Слушай, – сказал я как-то одному такому умнику, – а ты сам-то когда-нибудь стихи писал?

– Писал, – сказал он мне.

– Ну прочитай, что тебе очень нравится.

Прочитал он мне какое-то четверостишие.

– Э, – сказал я, – у тебя же там глагольная рифма. У нас, у поэтов, глагольная рифма как бы вторым сортом считается.

– Какая такая глагольная рифма? – спросил мой приятель.

– Обыкновенная: “выбирать – умирать”. Так что с твоими стихами осечка вышла.

– А это не мои стихи. У меня так здорово не получится.

– Значит, у тебя еще хуже, что ли? – спросил я его, и тут же от него отошел, и больше ничего ему говорить не стал.

Когда моя книга уже была в Интернете, я все продолжал работать над серией рассказов о жарком лете девяносто седьмого года. И по мере того, как я это делал, все чаще и чаще народ стал говорить, что книжка нелегкая получается и что приходится ее перечитывать, чтобы все понять. Тогда я решил самые основополагающие мысли повторять, как минимум, дважды. А одна моя знакомая, которая учится на адвоката, сказала мне недавно, что это, на самом деле, очень известный прием. Что они как раз только что изучали все это в адвокатской школе. Их там учили, что любой документ надо начинать с того, чтобы рассказать, о чем он, а потом уже можно излагать все подробности. И в заключение надо обязательно вкратце повторить, о чем только что шла речь.

И как только я стал этим приемом пользоваться, так те, которые перечитали книгу, стали говорить, что читать стало проще. И я так думаю, что это очень хорошо, что читать стало проще.

А вот что не очень еще хорошо, так это то, как в целом народ принял мою книгу. Вот девушка одна сказала, что она очень много смеялась, когда мою книгу читала. А один мой знакомый написал мне, что он не любит такого рода юмор и вообще весь этот стиль.