Эмери Лорд - Дорога в лето

Ещё раз крепко стиснув маму, Ди убирает руки от её шеи. Она глубоко вдыхает и цепляется своим мизинцем за мой.

— Давай сделаем это.

Мы ступаем на порог нашего дома на ближайшие три месяца, и Ди в последний раз оглядывается назад. Мой ноутбук и фотокамера уже в автобусе, а огромный чемодан — в багажнике. Ди сама придумала дизайн салона. По обе стороны стоят кожаные диваны, такие же, как и в доме её родителей. Один диван занимает часть столовой, оформленной в ретро-стиле, которая расположена в углу, а другой заканчивается возле маленькой кухоньки с раковиной и полным холодильником.

Я сажусь на диван с правой стороны, устраиваясь поудобней на подушках. Они обшиты цветочным материалом, как на альбомной обложке Ди. Сзади находится кровать больших размеров, на которой лежит Пич, и две койки, прикреплённые к стенке автобуса.

Ди приземляется на диван напротив меня, чтобы сквозь большие окна смотреть на свою семью. Они не могут видеть её, но она приставляет ладонь к окну. Другая её рука лежит возле двух её телефонов: один личный, другой рабочий. В личном забито всего пару номеров.

Вся толпа машет, когда автобус двигается вперёд. Ди машет в ответ, хотя никто, кроме меня, её не видит. Водитель автобуса сигналит несколько раз, и вот мы уже в пути. Ди продолжает смотреть в окно на центральные пейзажи нашего маленького городка за Нэшвиллом. Как на слайд-шоу перед нами проносятся леса, поля и маленькие дома с американскими флагами. Небо уже темнеет, так же, как и настроение Ди. Она заламывает руки и иногда проводит пальцем по ногтям.

У настоящей Ди нет розового маникюра. У неё грязь под ногтями после игр с братьями. У неё до сих пор безупречный макияж после пресс-конференции и накладные ресницы, слишком далёкие от её натурального цвета. Ди выглядит фальшивой копией себя. Её блондинистые волосы завиты в лёгкие кудри длиной до плеч идентично моим. Разница лишь в том, что Ди похожа на американский пейзаж. Её глаза цвета голубого неба, а золотые локоны, цвета пшеничных полей Теннеси, иногда перекрещиваются с темноватыми прядями. Мои волосы чёрные, а глаза, на зависть всем, зелёные. Если бы мы были в сказке, она была бы феей, а я — ведьмой.

Ди о чём-то размышляет, обнимая себя одной рукой, а другой поигрывает с ожерельем. Ожерелье — её фирменный талисман: тонкая цепочка с маленькой подковой, что лежит у основания шеи. Джимми подарил ей его на четырнадцатилетие, и не было ещё концерта, на котором Ди выступала без него. Оно идеально ей подходит: золотое, но с простым, утончённым кулоном, без которого её уже невозможно представить, подобно шрамику на подбородке или же веснушкам на плечах.

— Эй, — говорю я, наконец понимая, почему она такая задумчивая. — Эта журналистка ничего не понимает. И цвет её волос тому доказательство.

Ди пытается оставаться серьёзной, но не может сдержать улыбку. Мне нравится думать о себе, как о дьяволе на её плече, и я рада сказать те слова, для которых она слишком культурна.

— Я не хочу быть такой. Мысль о нём делает меня слабой и жалкой.

— Я знаю. — Когда Ди говорит о Джимми, она почти никогда не называет его имени. Ей и не нужно. Это всегда «он». В каждом предложении, в каждой песне.

Она трясёт головой.

— Я сама стала источником слухов, написав эти песни. Конечно, они бы спросили. Мне просто нужно это принять.

Обдумывая сегодняшнюю пресс-конференцию, я неосознанно покусываю внутреннюю часть щёки — привычка, которая появилась у меня после того, как я в прошлом месяце бросила курить. Медиа-сессия, проходившая в здании лейбла, была ничем не примечательная, кроме одной бесцеремонной журналистки.

— Ваш первый альбом был про влюблённость, — сказала репортёрша. — И почти все песни в нём про разбитое сердце. Что вы можете об этом сказать?

Улыбка Ди осталась на месте, но я знала, что печаль ранила её сердце. При подготовке к интервью пресс-атташе Ди закидывал её вопросами, которые задевали её за живое, поэтому я знала, что она справится, но она выглядела такой крошечной на платформе между её огромным менеджером и высоким пресс-атташе за длинным столом.

— Эм, — Ди ответила с натянутой улыбкой, пытаясь звучать повседневно, — я не хочу выглядеть так, будто могу петь только про любовь. Поэтому в этот раз я сосредоточилась на противоположном — разрыве.

Это ещё одна вещь, в которой ошибаются фанаты. Они думают, что она знаменитость, и это так. Но ещё она обычная девушка, которая показывает фальшивую улыбку до тех пор, пока не закроет дверь своей спальни и не заплачет.