И. Завалишин: Описание Западной Сибири

1) Предписание иркутского гражданского губернатора от 20 мая 1844 года, данное на имя верхнеудинского окружного начальника (что ныне иркутский губернский прокурор) коллежского советника Шапошникова о немедленной выдаче жене моей паспорта для разъездов по краю, хранится доселе, подшитое к секретным делам 1844 года в общим переплетенным оных столбце, в самой камере присутствия окружного совета, в шкафу, по левую руку секретарского места!

и 2) Предписание верхнеудинского окружного начальника, Верхнеудинской же городовой управы от 4 июня 1844 года о постоянной выдаче жене моей при первом ее востребовании узаконенного вида для разъездов по краю; подписка, ею собственноручно данная городовой управе о выслушании предписания иркутского гражданского губернатора и о получении первого паспорта; все паспорта: за 1844, 5, 6, 7 и 8 года, которые обыкновенно при сдаче их по истечении срока всегда подшивались как документы к секретным делам управы, с полицейскими на них явками Иркутска, Кяхты, Троицка-Саянска, Петровска, доказывающими, что жена моя беспрепятственно и неоспоримо пользовалась своим правом, наконец, последний вид, данный ей 25 сентября 1848 года, когда я уже был переведен в Курган, и предписание самого нынешнего иркутского гражданского губернатора, коим жене моей предоставлялось, если сего пожелает, остаться в Иркутском краю как женщине, которая по предоставленному ей праву могла всегда соединиться со мной потом и в Тобольске, – все сие хранится доселе подшитое и переплетенное по годам в присутственной камере Верхнеудинской городовой управы в шкафу, в углу, по правую руку входной двери!

После такой точной справки, ваше превосходительство, усмотреть изволите, что и в делах Иркутского общего губернского управления есть по сему предмету переписка. А посему как муж и как лично оскорбленный таким легкомысленным отзывом, проволочившим жену мою целый год в ее законном требовании, я обязан был просить защиты Вашей, и сделал бы это тремя неделями ранее, тотчас по получении здесь предписания Вашего от 19 декабря истекшего года, если б не нездоровье.

Обращаясь теперь опять от имени жены моей к вашему превосходительству, я убедительнейше прошу Вас, милостивый государь, благоволить истребовать в скорейшем времени от действительного статского советника Зорина удостоверение, основанное на точной справке, и по получении оного предписать местной полиции о выдаче жене моей узаконенного вида, ибо здоровье и личные дела ее давно бы требовали поездок в Тюмень и Тобольск, таким непостижимым ходом дела опять остановленных!

С глубочайшим почтением имею честь быть вашего превосходительства покорный слуга Ипполит Завалишин.

Тобольская губерния,

город Курган

13 генваря 1850 года.

ГУ ГАОмскО. Ф. 3. On. 13. Ед. хр. 18298. Л. 22–23 об.

Сиятельнейший князь, милостивый государь! [3] Адресовано генерал-губернатору Западной Сибири князю Петру Дмитриевичу Горчакову. В течение почти двух лет ваше сиятельство постоянно мне благодетельствуете! Назначив мне лучшее в краю сим жительство, Вы увеличили вдвое казенное пособие, мною получаемое, и, наконец, оказали мне ту милость, которая для меня всего дороже: уверенность в покровительстве Вашем. Могу ли не быть от полноты сердца благодарным?

Но сиятельнейший князь! Обстоятельства заставляют меня предстательствовать о себе еще ныне пред Вами. Благоволите дозволить мне изложить прежде вкратце весь ход дела, на коем основана моя нынешняя просьба, прежде нежели осмелюсь ходатайствовать ей Ваше высокое покровительство и Ваше всесильное слово.

1701 статьей XIV тома Свода законов, издания 1842 года и высочайше утвержденным в 1845 году положением Комитета гг. министров выезд из места водворения воспрещен исключительно лишь государственным преступникам, верховным уголовным судом сужденным. Но как преступник политический, сужденный в 1827 году обыкновенной Комиссией военного суда в Оренбурге и никогда ни к каким разрядам государственных преступников не принадлежавший, я, еще бывши в Петровском заводе, пользовался полной свободой выезда и занятий у частных лиц. По издании же Правил, высочайше в 1845 году утвержденных, я обратился тотчас с просьбой к тогдашнему генерал-губернатору Восточной Сибири, ходатайствуя об утверждении за мной права выезда и занятий у частных лиц. Просьба моя была тем более основательна, что сам генерал Рупперт разрешал мне часто и неоднократно выезд за несколько сот верст от места моего водворения уже после издания Свода законов 1842 года, и что с его же согласия я служил по комиссионерству откупа гвардии капитана П.П. Энгельгардта, с коим ездил по краю, а потом по золотопромышленным делам у графини А.А. Толстой и у князя М.А. Дондукова-Корсакова. Оставалось утвердить за мной окончательно перечисление вновь в разряд политических преступников, в коим я состоял до февраля 1829 года, живши на свободе в Нерчинских заводах. Если же меня и всех других, в то время в заводах живших, и причислили на десять лет (до июля 1839 года) к каземату государственных преступников в Петровске, то это была общая временная мера предосторожности, что доказывается тем, что когда 1 высший разряд декабристов был освобожден и каземат уничтожен, нас, простых политических, передали опять в горное ведомство, в коем снова мы пользовались полной свободой выезда. Следовательно, положение 1845 года ко мне вовсе не применялось, и право разъезда и службы [у] частных лиц не могло быть у меня отнято без явной несправедливости. Однако это послужило поводом к нескончаемой переписке. Попавши со своей просьбой в самый разгар ревизии, последствием этого было то, что генерал Рупперт оставил ее без движения. Я обратился лично к ревизовавшему сенатору. И.Н. Толстой приказал местному окружному начальнику Шапошникову (что ныне иркутский губернский прокурор) непременно и немедленно предоставить в Иркутск о выдаче мне вида на разъезды, но ответ опять затянулся, а когда я чрез сестру мою в Москве и чрез сенатора М.Н. Муравьева просил в Петербурге непосредственно, мне ответили, что моя просьба не встретит препятствий, но что для этого необходимо представление генерал-губернатора. Между тем генерал Рупперт уехал, я был переведен сюда, и вся эта четырехлетняя переписка не привела до сих пор ни к какому результату.

Читать дальше