Дробницкий Александрович - Пламя надежды

Дробницкий Павел Александрович

Пламя надежды

Павел Дробницкий

Пламя надежды

Пролог.

Белые хлопья медленно опускаются с неба, словно тысячи и тысячи маленьких таящих звездочек решило окончить свой век и растаять, долетев до первого источника тепла. Не отрывая взгляда, ты смотришь в ночное небо, которое будто в движении из-за этого снегопада, лежишь и не двигаешься, но все равно, будто медленно плывешь куда-то вверх. А быть может действительно плывешь? Но в эти мгновения не хочется двигать головой, чтобы проверить истинность ощущений, не хочется разрушить этот миг бесконечности, не хочется прервать эту магию. Странно, что для полного спокойствия нужно так мало, тишина и снежная безмятежность, медленно опускающаяся, парящая, тающая на губах, лице.

Мысль, мелькнувшая в голове лежащего на земле человека, заставила отвлечься от этой снежной вселенной. Мысль была проста: где я? Приподнявшись, что вышло не так просто, как бывает обычно, я огляделся и не увидел ничего, кроме тьмы и снега. Это было красиво и жутко, словно не осталось ничего, кроме меня.

Тяжело выдохнув в черное небо и разогнав несколько снежинок с их траекторий, я попытался вспомнить, как мог оказаться здесь, но в голове была странная тишина, нет, скорее пустота. Попытавшись вспомнить хоть что-то, я не нашел ничего, абсолютно... Сердце сжало кольцами страха и с каждой секундой они сжимались все сильнее, подступала паника. Самым страшным было осознание того, что я не помнил даже себя, кто я, что я...

"Иди против ветра" - сначала я не замечал этот шепот из-за начинающейся метели, но затем этот шепот пробрался мне в голову, раздаваясь отовсюду и одновременно ниоткуда.

- Иди против ветра, - прошептал я, тем самым убедившись, что это не мой голос.

Решать что-либо, у меня не было времени, так как я уже начал замерзать, и то, что на мне были легкая куртка с трехцветной нашивкой на левом рукаве и камуфляжные штаны, также легкие, не давало возможности согреться. Тяжело вздохнув, я двинулся против ветра и через какое-то время голос совсем пропал.

В лицо все с большим остервенением хлестал снег, стараясь остановить, заморозить, усыпить и забрать меня в свои объятия. У него это почти получилось. Я стал отчаиваться дойти до хоть какого-нибудь укрытия, но тут заметил, что вдалеке что-то начало темнеть и приближаться с каждым новым шагом. Пройдя еще с полсотни шагов, я смог облокотиться на ствол дерева - дальше начинался лес, деревья шли близко друг к другу и, поэтому ветра там почти не было.

Но из-за исчезновения ветра появилась трудность в направлении, голос больше не появлялся, и пришлось просто идти на свою удачу. Каждую секунду хотелось все бросить, остановиться, упасть и остаться тут. Какой смысл в том, что я делаю? Я все равно не могу ничего вспомнить, даже себя, не вижу никакого смысла, ни одного повода не сдаться, но я все равно почему-то упорно продолжаю идти в неведомом направлении.

Позади меня раздался шорох, будто кто-то быстро пробежал от одного дерева к другому. Я резко оглянулся, но ничего и никого не увидел и в этот момент, снова позади меня, раздался детский смех. Ничего не понимая, я повернулся в ту сторону, куда шел и заметил лишь тень, проскользнувшую между дальними деревьями. От страха, вновь накатившего на меня, по спине побежали мурашки, и я стал ощупывать себя в поисках того, чем можно было бы при необходимости защититься. На поясе я нащупал кобуру пистолета, чему несказанно был рад. Вытащив пистолет и осмотрев его, я проверил обойму, не хватает одного патрона, снял с предохранителя и пошел дальше.

Наверное, я военный, раз так легко, практически автоматически, обращаюсь с пистолетом, не задумываясь о дальнейших действиях. Но почему я один в такой глуши? Как меня сюда забросило?

От очередного вопроса меня отвлек новый звук - где-то справа хрустнула ветка. Резко повернувшись всем корпусом в ту сторону и выставив вперед пистолет, я обнаружил только молодого оленя, который от моего резкого движения побежал прочь.

- Папа! - раздалось совсем рядом, но оглянувшись, я опять ничего не обнаружил, лишь сдавленный предсмертный рев убежавшего оленя, донесся со спины, к которому затем прибавились какие-то еще непонятные, жуткие чавкающие призвуки.

"Не стой на месте, уходи!" - прошептал тот самый голос.

После всего того, что мне пришлось услышать и, мельком увидеть, я и не думал ослушаться и, перейдя на быстрый шаг, держа пистолет наготове, я двинулся дальше.