Sawyer Bennett - Любовь Дикаря

— Тогда давайте так и сделаем, мистер Истон, — я поторапливаю Зака, когда убираю его руки, чтобы вновь заняться его ремнем.

Как только я расстегиваю пряжку, телефон на рабочем столе Зака громко звонит, затем затихает на минуту, и потом раздается голос Лилы из громкоговорителя. Мои руки замирают на месте, и мы вдвоем напрягаемся от ее слов:

— Мне жаль вас прерывать, но только что позвонил мистер Кэннон, и сказал, что они созвали чрезвычайное совещание совета директоров. Он хочет, чтобы вы подошли в конференц-зал № 2, мистер Истон.

По тону голоса Лилы, я могу точно сказать, что она немного нервничает. Голова Зака откидывается на спинку кресла, и он вздыхает, когда я спокойно застегиваю его ремень обратно.

— А он упомянул, в чем состоит проблема? — интересуется Зак усталым голосом, когда его глаза наблюдают за тем, что я делаю. Он кладет свою руку поверх моей, и виновато пожимает ее. Я чувствую, как его возбужденная эрекции понемногу сдает свои позиции между нами.

— Да. Он сказал, что наши юристы полагают, что мистер Ласкола нарушил свой договор о неразглашении, и хотят подать запрос на немедленный судебный запрет. Это действие требует голосование правления, и они хотели бы подготовить документы и подать их до конца рабочего дня.

— Господи, — бормочет Зак, когда я поднимаюсь с его коленей и торопливо направляюсь к своей сумочке, чтобы вытащить оттуда платье. Его взгляд наполнен мучительной болью и плечи поникают, когда он смотрит на меня тоскливо, пока я надеваю платье через голову. Я улыбаюсь ему приободряющей улыбкой.

— Спасибо Лила, — говорит Зак, когда его рука зависает над кнопкой телефона, — скажи Рэнделлу, что я буду там через пять минут.

— Да, сэр, — отвечает она, и я знаю по тому, как она использует официальное обращение, что дело очень серьезное.

Палец Зака нажимает кнопку, и он заканчивает звонок. Поправляя свой галстук, Зак смотрит на меня виноватым взглядом.

— Прости, милая.

Я смотрю на него укоризненным взглядом, когда поворачиваюсь, чтобы помочь расправить его рукава рубашки. Он берет свои запонки со стола и передает мне. Я наслаждаюсь тихой интимностью действа между нами, когда помогаю своему мужу вновь привести себя в надлежащий рабочий вид. Когда я смотрю на него, его глаза излучают тепло, но в то же и растерянность.

— Для меня многое значит, что ты пришла проведать меня, — говорит он тихо, когда я вставляю последнюю запонку и поворачиваю застежку, чтобы закрепить ее.

— Не волнуйся, — говорю я со смешком. — Мы попробуем повторить это как-нибудь в другой раз.

— Как насчет того, чтобы вернуться к этому сегодня вечером, когда я вернусь домой с работы? — предлагает он, когда мои руки ложатся к нему на плечи.

Я поднимаюсь на носочки, а он склоняется ко мне. Наш поцелуй легкий, непродолжительный и полный сожаления.

— Звучит, как план, — я говорю ему. — Как полагаешь, ты сможешь прийти на ужин?

— Ни за что не пропущу его, — говорит он, когда притягивает меня к своему телу, сжимая мою задницу двумя ладонями. Он стискивает меня в объятиях и склоняется, чтобы подарить мне более глубокий, более продолжительный поцелуй. Неохотно отпуская меня, он произносит: — И детей сегодня можно уложить спать пораньше. Я хочу сегодня чуть подольше пошалить с тобой, хорошо?

Жар пронзает мое тело, когда я понимаю, что именно это означает, и я киваю ему в ответ, не в состоянии подобрать правильных слов, насколько мне это нравится.

— Я тебя люблю, — говорит он мне, одаривая меня последним поцелуем, и затем поворачивается, чтобы схватить пиджак, который висит на спинке стула.

— Я тоже тебя люблю, — отвечаю я ему, и не просто на автомате, когда вы говорите это супругу, потому что это вошло в привычку, а с такими переполняющими чувствами, что это практически причиняет боль, настолько эти слова желают быть произнесенными.

Зак это чувствует. Он наклоняет голову ко мне, в его глазах плескается нежность.

— Ты помнишь, что близится наша годовщина свадьбы?

— Она практически на носу, — говорю я с улыбкой.

— Нам нужно организовать что-то особенное, — предлагает он, когда берет мою руку в свою, и мы направляемся до дверей кабинета. — Отправимся сразу на следующий день после Рождества — оставим детей с Рэнделлом. Только ты и я, детка.

— Да, нам определенно необходимо сделать это, — говорю я с возрастающим волнением.

Только Зак и я вместе — абсолютное блаженство — и мы могли бы восстановить нашу связь, в чем мы так отчаянно нуждаемся. Мы поженились на следующий день после Рождества почти восемь лет назад, и сначала, это было идеальным временем, чтобы праздновать наш праздник вместе. Но когда появились дети, Рождество было только для них. Последние три года, Зак и я не дарили друг другу ничего, кроме рождественских открыток, потому что мы должны были быть увлечены, чтобы помочь малышам получить детский опыт в это волшебное время года.