Миа Эшер: Миа Эшер – Сладкий яд

Ощущая на себе его рот, я вспоминаю все события, подведшие меня к этому моменту. Давным-давно я, как все люди, страстно желала любви, но ее отсутствие заставило меня осознать, что, открывая кому-либо свое сердце, я становлюсь слабее. Что я позволяю разрывать себя по кусочкам до тех пор, пока мне нечего будет дать, а у меня самой останутся только растоптанные мечты. Что я даю людям власть управлять своими мыслями и эмоциями. Каждая пролитая слеза, каждое несбывшееся желание и каждая незамеченная улыбка ожесточали меня, пока я не превратилась в ту, кто я есть сейчас. Я поклялась перед богом, что никогда и никому не дам такой власти. Что ни одному человеку не позволю подобраться настолько близко, чтобы он смог отнять еще частичку меня.

Именно поэтому я и должна отпустить Ронана.

Он подобрался ко мне слишком близко. Пробудил во мне слишком много чувств. Он не только обладает властью сломать меня, но и способен меня уничтожить.

Так что вот она я, сильней прижимаюсь губами к Лоренсу и шире открываю навстречу его языку свой рот. Увожу взгляд в сторону и закрываюсь от карих глаз, которые когда-то смотрели на меня так, словно во мне заключено все хорошее в этом мире.

Да, чтобы изображать безразличие, требуется талант.

Но память нашептывает мне на ухо его слова, и эти слова снова тянут меня к нему.

Неужели ты не видишь, Блэр? Неужели не понимаешь? Ты во мне. Во всем, что я вижу. Во всем, к чему прикасаюсь. Ты в воздухе, которым дышу, в воде, которую пью, ты в каждой моей мечте.

Глава 3

Дорога до городского особняка Лоренса превращается в оживший ночной кошмар. Все вокруг плывет в тумане смешавшихся образов и эмоций. Зеленые глаза. Карие глаза. Ненависть. Похоть. Изматывающее желание. Я в капкане, куда загнала себя своими же собственными руками.

Физически я сижу рядом с Лоренсом, но мыслями нахожусь в прошлом, снова и снова проигрывая в голове свою последнюю встречу с Ронаном.

Способность дышать возвращается ко мне не раньше, чем я оказываюсь у Лоренса, а Ронан и весь остальной мир остаются за дверями особняка. Не говоря ни слова, я ухожу к лестнице. Чем раньше мы окажемся в спальне и начнем трахаться, тем скорей я смогу заморозить свое вероломное сердце, которое вновь растаяло, точно лед по весне. Моя рука уже лежит на деревянных перилах, когда неожиданно мне становится ясно, что Лоренс не пошел за мной следом. Оглянувшись, я вижу, что он стоит у входных дверей и смотрит на меня цепким взглядом. Я улыбаюсь ему, хоть и знаю, что это жалкое подобие, а не улыбка.

Он не улыбается мне в ответ.

– Почему ты там встал? Что-то не так?

Пока он не отвечает, я любуюсь им, впитываю его дикую, но утонченную красоту. Своей грациозной пластикой и вечно голодным взглядом Лоренс напоминает мне неукрощенного зверя, великолепного правителя своего царства. Он – сама опасность, когда, улыбаясь насмешливой, соблазняющей улыбкой, приглашает тебя поиграть с ним. Ты знаешь, что, согласившись, соглашаешься и на боль, но жалеть тебе не придется – о нет, никогда. Он выглядит, как мужчина, рожденный править и трахать.

– Подойди, – приказывает он этим своим властным голосом.

Медленно, с ускоряющимся сердцебиением, я подхожу к нему. Не глядя на меня, он поднимает руку и начинает костяшками пальцев водить по моей лопатке.

– Скажи мне…

– Да? – Я закрываю глаза и склоняю голову чуть-чуть набок, открываясь, предлагая себя ему, а он, подняв руку, обхватывает ею мою шею. Подушечкой пальца ласкает точку, где пульсирует моя кровь, и хотя его прикосновение едва ощутимо, по моей спине проносится дрожь, от которой меня бросает одновременно и в жар, и в холод.

– Ты что, знаешь Ронана? – спрашивает Лоренс бесстрастно.

Мои глаза резко распахиваются. Его вопрос замораживает меня на месте, погасив вспыхнувшую секунду назад искру. Наши глаза встречаются, и мне становится страшно. Я боюсь того, что он может прочесть в них. Я боюсь, он поймет, что мое сердце тоскует по мужчине, который не может принадлежать мне. По моему лету осенью.

В глубине души я знаю, что моя любовь к Ронану – это рана, зажить которой не суждено, но рядом с Лоренсом боль слабеет. Оцепенение, блаженное забытье… разве не к этому мы стремимся, когда любовь нас подводит? Лоренс помогает мне забывать его, неистощимая тяга к нему и его деньгам притупляет страдание. Он мой недруг и мой спаситель, моя болезнь и мое исцеление – все сразу.

– Какая разница? – спрашиваю я, облизывая свои сухие губы. – Я же здесь.