Array Сборник - Мэзэки (народные шутки)

Мокыт встал с утра пораньше и начал перебирать снасти: леску, удочки. Тётка Джамиля выпалила:

– Народ на гает направляется, ну а ты что омовение не совершаешь?

Мокыт растерялся:

– Если пойти на рыбалку, гает жалко, если отправиться на гает – рыбалка пропадёт. Так и быть, никуда не пойду.

С тем отправился на сеновал и проспал весь день.

В прежние времена один татарин зарезал овцу. Мясо оказалось жирным. Сын поглядел и сказал:

– Как свинина.

Услыхав эти слова, татарин решил, что мясо осквернено, и отнёс его на базар и продал. Зарезал вторую овцу. Эта оказалась ещё жирнее. Сын поглядел-поглядел на баранину и произнёс:

– Оно как бы вроде, да только говорить нельзя.

Один человек совершил хадж. По возвращении его спросили:

– Вот ты совершил хадж, а Кагбатуллу [47] Кагбатулла (Кааба) – главная святыня ислама в Мекке. видел?

– Как не видеть? Это же темнокожий араб, торгующий на улице Мекки хурмой.

Одна старуха, когда сноха готовила еду, всегда напоминала:

– Не готовь так много, сноха, если с молитвой, то хватит, насытимся.

Сноха слушалась её и много молилась, готовила мало. Но сама не наедалась. Так долго поступала, но как-то раз забыла про молитву, много наготовила и наелась. После этого она начала говорить свекрови в ответ:

– Если еды будет много, и без молитвы наемся.

В царские времена вернулся один человек, долго прослуживший в солдатах, к себе в деревню. Отец стал уговаривать его, и в день праздника гает он тоже отправился в мечеть. Этому человеку, само собой, не хочется лицом в грязь ударить. К тому же разнёсся слух, что он вернулся разбогатевшим и собирается сыграть пышную свадьбу. Зачем же мелочиться. Он тоже дал подаяние. Все дают по две копейки, а у него двух копеек нет, он протягивает мулле пять копеек.

– На-ка вот, мулла, садака*. Две копейки на милостыню, три копейки за так.

Батрак помещика из Байрака и девушка-служанка решили пожениться. Взявшись за руки, они пошли к мулле. У бедняков, ясное дело, в кармане было пусто.

– Мулла абзый, сотвори уж нам никах* и запиши в метрике, – попросили молодые.

Мулла и так крутится, и сяк гнётся, не хочет бесплатно обряд проводить.

Наконец джигит заявил:

– Ладно, хазрат, тогда мы пойдём к попу соседнего села, таких, как мы, он бесплатно венчает. Но грех будет на тебе.

Только после этого мулла, говорят, начал читать никах.

Ленивый шакирд*, отправившийся к казахам муллой, не мог вставать к утренней молитве. Раз проснувшись, смотрит: опоздал, солнце уже взошло! Зная, что казахи станут осуждать нерадивость муллы, шакирд воскликнул:

– Утренняя молитва имеет два срока, один – когда солнце взойдёт!

Один прохожий не пустил лошадь, которая собиралась зайти в ворота медресе.

– Отпусти, это моя лошадь, – крикнул хозяин лошади.

– Заплати за мой труд и уводи свою лошадь.

– Какая ещё плата за труд?

– Если бы не я, твоя лошадь зашла бы в медресе и превратилась бы в осла.

Как-то раз из мечети исчез разостланный на полу бархат. Мулла очень удивился этому. Одному из своих учеников, которого подозревал, он заявил:

– Ты, шакирд, почему украл бархат с пола мечети?

Шакирд не растерялся:

– Клянусь Аллахом, никогда я в мечеть не ходил.

Как-то раз в деревне Казанбаш, что за Казанью, умер один человек. Но читать заупокойную некому: ни муллы, ни муэдзина* дома не оказалось. Тут старики, увидев шакирда Музипа, человека образованного, решили, что он сможет заменить муллу. Пропустили его отпеть покойника.

Музип же не знал, как это делается. Взял да и заставил всех кланяться во время молитвы покойнику. Некоторые из стариков, кто немного разбирался в обряде, выразили недоумение.

– Подождите-ка, разве нам нужно было кланяться покойнику, он же не Всевышний?

Музип не растерялся:

– Вы же сказали, что этот человек – солдат, служивший в Москве, не так ли?

– Да, это так, – ответили ему.

– Так вот, солдата, служившего в Москве, отпевают таким способом, – нашёлся что ответить Музип.

Один шакирд, проучившись в медресе*, возвращался домой с пятнадцатилетним багажом знаний. Поднялся сильный ветер и разметал все его бумаги, лежавшие на телеге. Шакирд громко заплакал.