Крестов Алексеевич - Сеть созвездий

Это было бы чертовски обидно, вот так запросто потерять единственный шанс на спасение, но Энни, сколько бы отвращения и неприязни я к ней не испытывала, вовремя успела заметить пропажу. Регнор еще не успел уйти далеко, его гулкие шаги эхом наполняли пустоты заброшенной башни, и я тут же взглядом, подала молчаливый приказ Ривьерро. Указала на зияющий провал в лестнице, и мой безмолвный слуга первым бросился в погоню за чародеем.

Он не раздумывая сиганул через обрыв, с обнаженными клинками в руках, и без сомнений успел бы настичь беглеца прежде, чем тот успел бы добраться до выхода, но еще одна из ищеек, неведомым чудом уцелевшая в этом побоище, бросилась ему на перерез и отбив первый удар полыхающей огнем лапой, отправила моего слугу в низ, сбросив его в зияющую пустоту пролома.

Когда я подскочила к самому краю, резкая волна его боли, чуть не сбила меня с ног. Даже смерть лорда Фа'Аха не поразила меня столь же сильно. Связанные незримыми кровными узами, все в нашей семье так или иначе, чувствовали остальных своих братьев и сестер. Эта связь всегда позволяла нам быть единым целым, делая нас сильнее. Но смерть каждого Фа'Ах, как и его боль, наносила удар по всем. В нашем с Ривьерро случае, эти узы были особенно прочными. Не расставаясь ни на ночь, с того самого, проклятого, памятного полнолуния, когда он обратил меня в одну из себе подобных, я и он всегда были рядом. Для общения, и полного взаимопонимания, мы не нуждались даже в словах, ощущая все чувства, переживания и мысли друг друга, словно бы свои собственные, и от того, когда совершенно не маленькая, и далеко не легкая, по человеческим меркам демонесса, пролетев несколько этажей, обрушилась на его разбитое падением тело, и прибила к полу, всем своим тяжелым весом, мне показалось, что во всем моем холодном теле, не осталось ни единой целой кости, и я сама чуть не лишилась чувств от такого удара. Ривьерро обмяк на далеком полу словно безжизненная тряпичная кукла, хрипел и корчился, как раздавленное насекомое, но все еще был жив, что не могло ни дарить мне надежду. Я любила своего стража, хоть никогда и не говорила ему об этом. Любила, но конечно не так, как любил меня он, я не бросилась бы на солнце, лишь бы уберечь его жизнь, если наше существование все еще можно называть ею, но все же, этот древний вампир был мне дорог словно отец, или брат, и ищейка, причинившая ему столько боли, должна была мучиться до последнего своего вздоха.

Я не раздумывая перемахнула через пролом и бросилась вниз по ступеням, желая разорвать эту тварь на куски, но к своему собственному удивлению, оказалась последней из всех, кто бросился в след за ней. Остальные уже опережали меня на пару витков, стремясь догнать чародея, о котором я, в порыве дикой ненависти, успела окончательно позабыть.

Лорд Крахт летел впереди всех, перемахивая через десяток ступеней за раз, но когда он первым выскочил на первый этаж со своей дымчатой секирой в руках, Регнор уже успел покинуть башню. Мальчишка скрылся на улице, а пресловутая низшая все еще была здесь, загораживая нам выход, и я, даже не расстроилась, упустив беглеца.

Варвар первым бросился на демонессу. На верху он успел положить не мало этих жалких серых тварей, и еще одна низшая не казалась ему серьезной преградой. Он помчался на нее не сбавляя шага, и уже успел занести секиру над головой для удара, но не успел. Демонесса лишь взмахнула когтистой, пылающей черным пламенем, лапой и оружие исчезло из рук Крахта, растворившись прямо в воздухе. Размахнувшийся для удара лорд налетел прямо на ищейку и та, с размаху, отправила его в дальний полет, тяжелым ударом. Варвар, пролетел через весь зал, и врезался в стену башни с такой силой, что из камня посыпалось мелкое крошево. Рухнув на пол, он затих без движения, то ли лишившись сознания, то ли и вовсе покинув наш мир навсегда, что меня, признаться, не слишком бы и огорчило.

Этот неожиданный успех демонессы заставил моих сестер замереть на месте, так и не преодолев последних ступеней. Энни и Миарэ остановились на пол пути, словно бы нарвавшись на непреодолимую преграду и, в начале, я даже не поняла, что же, так насторожило и напугало моих сестер, что они не решались сдвинуться с места и позволяли столь ценному для нас пленнику, спокойно растворяться в лабиринте городских улиц. Лишь замерев за их спинами и пронзив ищейку полным ненависти, лютым взглядом, я запоздало, наконец поняла, причину их ужаса, пропитавшего воздух словно зловоние.