Admin - i 103949166edacfb1

— Все у нас хорошо будет, уж я постараюсь!

— Ты всего месяц назад объявился, а уже в женихи набился и в дядьки моему братцу, — смущенно промолвила Маняша, пряча неуверенность в глазах за пушистыми ресничками.

— Если я решил что, меня с пути не сбить. А как только увидел тебя, сразу понял: ты судьба моя и сердце. Такое сокровище упускать мне не с руки, — с мягкой улыбкой шепнул Захар на ушко раскрасневшейся молодице.

— Искуситель! — восторженно защебетали призрачные поклонницы видного собой купца.

— Боюсь я за Кузеньку, — тяжело вздохнула приемная мать. — Вдруг обидит кто в школе той... так-то за ним здесь друзья его присматривают, защищают, а там...

— Милая, Кузьма наш умненький, а Васька с Наумом — скорее работящие. Я им работу дам, они в накладе не останутся и...

— Какую работу? — ахнула Маня. — Им же по восемь годков еще только...

Захар поморщился, перед тем как ответил:

— В их семьях голодных ртов семеро по лавкам, вот пацаны по улицам и шныряют в поисках пропитания. Этим двоим повезло, тебя нашли, душу добрую. Но нельзя всех кормить за ради милости богов.

— Ты хочешь, чтобы...

Возмутившуюся было Маню оборвали на полуслове:

— Снова подвох в моих словах ищешь. Пойми, родная, мужчины они будущие. Им не милостыньку давать надо, а возможность зарабатывать. Что дает уверенность и силу духа укрепляет, учит ответственности, дисциплине. А побирушки только спину пониже склонять учатся, да гордость убивать. Еще, не приведи судьба, — воровать, убивать, да грабить на больших дорогах. Твоя жалость их на плохую дорожку привести может.

— Я... — Маня не могла подобрать слов, — …просто не могу видеть их голодными и...

— А они твои подачки для семей таскают: сами голодные, и те недоедают. Доверься мне, я их к делу приставлю и старших тоже. Кузьма среди хороших людей расти будет, работящих, я прослежу.

Тесный кружок из призраков еще некоторое время наблюдал за развитием отношений между Маней и Захаром, счастливо вздыхал, любовался. Выяснив, что свадьба совсем скоро намечена — молодой купец хотел обряд до рождения младенчика у невесты провести, чтобы все по закону было — Тина разметала ладошкой зеркало.

— Эх, вот бы твой Назар взял и женился на тебе, — мечтательно шепнула Мири, зависая рядом с Хозяйкой.

Та вскинула печальные глаза на подругу, потом с грустью выдохнула:

— Да он бы хоть сегодня, да... я же — дух.

— Ой, велика ли разница: обычная баба и Озерный Дух, — не сдавалась ворчунья. — Когда обещался-то вернуться?

— Как сможет, — тоскливо ответила дочь Нептуна, рисуя пальчиком узоры на воде, зависнув в локте над озером. — У него война... осада Мадины.

— Мать моя женщина, — всплеснула руками неугомонная навья, — себя мучаешь и его тоже. Ну что тебе стоит, покажи ему в зеркале, что хочет. Пусть быстрее заканчивает свою осаду и все — он твой на веки вечные. А то уже месяц урывками видитесь, а толку? Шляется мужик туда-сюда.

— Не могу я, — всхлипнула Дух. — Ну как ты не понимаешь. Разве можно хранительнице этих мест помогать ему разрушать целый город?

Она резко поднялась и стремительно метнулась на берег. Обретя тело, упала на пожухлую осеннюю траву и разрыдалась.

Мири подлетела к подруге, склонилась, над ней, чтобы быть на уровне глаз, и высказала беспокоившее ее:

— Ты ж сама слышала: про генерала уже слухи всякие пошли. Куда он девается частенько, в лесу бродит... да и война, мало ли... — Тина испуганно посмотрела на утопленницу, а та посочувствовала. — Влюбленным всегда достается тяжелый выбор.

Девушка, судорожно вытерев слезы кулаком, решилась:

— Ладно, ты права. Сегодня или завтра, как явится, я ему все покажу.

Но ни в тот день, ни на следующий Черный барон не явился на берег заповедного озера.

Глава 10

— Хочешь, все тебе покажу, что увидеть можно? — тихо, сама не понимая почему, немного заискивающе спросила Тина у своего воина. — Мадину или окрестности, или...

— Нет, — ровно ответил Назар, зевнув.

Они всю ночь любили друг друга, мужчина не мог насытиться телом любимой, наслушаться ее страстными стонами, которые всегда вырывались у нее на пике наслаждения, и главное — тихими словами любви, что она шептала ему. Его женщина была очень ласковой, нежной и щедрой на тепло и заботу. С каждой поездкой сюда ему становилось сложнее возвращаться в другой мир, где шла война, порождавшая злобу, ненависть и интриги. Туда, где холодно на душе, так холодно, что приходилось долго отогреваться здесь — у одинокого костерка, тем не менее, дарившего столько тепла, весело потрескивая искрами в уже темное небо. Туда, где его никто не ждет, не любит, наоборот — боятся и часто ненавидят. Где ему больше не хочется жить и служить, но приходится исполнять долг. Генерал все чаще задавался вопросами: а надо ли возвращаться? Ради чего? И раз за разом труднее было убедить себя, что если не он, то у волховских солдат будет меньше шансов на выживание, ведь их тоже кто-то ждет дома. И ведь не на пустом месте его, хоть и боятся до дрожи, но уважают за ум, опыт и невероятное везение, как полагают враги и завистники.