Настя - 1-17.docx.docx

По некоторой причине это не беспокоило меня.

Хотя он быстро отошел от своего первоначального восторга, когда заметил выразительный взгляд Сэма, брошенный на меня. Сэм с бронзовым загаром, отполированным солнцем, радостный, как всегда, спокойный и в хорошем настроении. Даниэль повел себя дипломатично, извинился, и, казалось, забыл обо всем. Так мы и провели весь ужин.

Но не для Даниэля. Я была шокирована, узнав через общего друга годы спустя, что он не оставил все, как есть. Как необычайно популярный молодой прокурор, Даниэль принял меры к задержанию Сэма полицией. Мой бывший посетил задержанного и упомянул, что если он когда-либо задержит его подругу надолго снова, то к Сэму присоединяться в камере, по меньшей мере, три члена банды, которые были в долгу перед ним.

Я стала мертвенно бледной, спала на диване в течение трех недель и едва говорила с

ним. Эта была последняя невыносимо глупая вещь, которую когда-либо делал Даниэль в мою защиту.

— Ладно, — сказала я. — Я слушаю. Антонио что... В мафии?

— Да.

— Ты имеешь в виду, что мафия еще существует?

— Да, в Вирджинии, там есть мафия.

Я сделала паузу на долгое время. С одной стороны, он мог с таким же успехом сказать, что Антонио был лепреконом. С другой — я не могла говорить, я была поражена.

Глава 13

Я набрала текст Антонио:

"У меня есть один вопрос".

"Я хочу, чтобы ты задала его лично при встрече".

"Согласна".

Адрес был в районе Голливудских Высоток, возвышающихся над Боулом, стоящих на крутом повороте с резким обрывом справа и каменной крепостной стеной слева. Тридцать футов в длину, пятнадцать футов высотой, здание виднелось через живую изгородь. Грохот и стук заглушал все окружающие звуки. Я припарковалась за грузовым автомобилем-пикапом, который выглядел так, как будто пережил гонку на выживание, а рядом примостился низкий спортивный автомобиль, прикрытый серым брезентом. (Hollywood Bowl Голливуд Боул — амфитеатр на открытом воздухе, способный вместить одновременно 18 тысяч зрителей. Этот самый большой амфитеатр в США используется главным образом для музыкальных выступлений и различных постановок.)

Дом был в испанском стиле с красной черепичной крышей, красивое стекло, отделанное витражами, и толстые кирпичные стены. Брезент отошел от стропил, штукатурка стен уже обрушилась под действием токарного станка. Я последовала на стук и грохот, кивнув суровым мужчинам, толкающим тачку со строительным мусором.

— Антонио, ты здесь? — позвала я.

Я не могла представить его, стоящим на конструкции и отскабливающим балки. Один из парней неловко указал на заднюю часть дома. Я поблагодарила его и направилась в указанном направлении. Стук дробления и звук вбивания гвоздей сопровождались щекочущими звуками гальки, падающей на пол. Воздух становился пыльным, но легкий запах хвои ударил мне в нос, когда я увидела его.

Меня всегда притягивали аккуратные и подтянутые образованные мужчины, которые изменяли свою заурядность, энергично преодолевая преграды. Они проявляли свою физическую силу в тренажерном зале и на сквош-кортах. Но никто из них никогда не выглядел, как Антонио. Он поднял кувалду и ударил по стене. Раздался треск, и посыпались обломки. Вклинив голову в открывшийся проем, он дернул руками со всей силы кусок стены, посыпалась штукатурка, осыпая его. Он не остановился, даже не сделал паузы. Его стальные мышцы перекатывались и двигались, оливковая кожа блестела от пота, выделяя бугры вздувшихся бицепсов.

Я знала женщин, которым нравились потные мужчины, занимающиеся физическим трудом. Я никогда не понимала их привлекательности до настоящего момента. Он перенес кувалду, раскручивая с силой по спирали, словно праведный Бог, поражающий молнией заблудшее творение земли. Движение было столь мощным, что золотой кулон на его шее перебросился за плечо.

— Я знаю, что ты там, Contessa, — он замахнулся молотком снова.

— Разве у тебя нет людей, чтобы делать это?

Он бросил молоток на пол, как если бы он был связан с Днем насилия.

— Это мой дом, и рушить здесь все для меня большое удовольствие, так что я не отдам его кому-то еще, — его лицо, покрытое пылью и потом, улыбалось.

— Тебе следует нанять самого себя, — сказала я.

— Как это?

— Было бы неплохо, раз ты уборщик. Пыль. Ты знаешь, возможно, несколько картин на стене, — я провела рукой, как будто очищая картины с видом города.

— Пойдем, я покажу тебе, — он направился в арку, указывая, чтобы я двигалась за ним.