Джетти Вудрафф - Покорная

- Ну, нет, муженек. Ты трахнешь меня, - приказала я напротив его губ. Рукой я играла с ним, его яичками, одновременно исследуя его рот языком.

Пэкстон развернул меня, поставив мои руки на дверь. Его тело соединилось с моим, и я прижалась голой спиной к его груди. Я слышала сердцебиение у себя в ушах, пока мое тело поддавалось экстазу. Пэкстон Пирс был моим наркотиком. Безупречный, экзотический, иступленный.

Он ударил по моей здоровой ноге, и я расставила ноги шире, открывая ему полный доступ ко всему, что он только захочет. Куда бы он ни захотел. Разгоряченный воздух застрял в моих легких, когда он провел своей твердостью по моим влажным складочкам. Пять секунд этого действия для меня будет достаточно.

Хватка на моих волосах усилилась, и горячие слова обожгли мое ухо.

- Закрой свой чертов рот. Ты так не разговариваешь, и не тебе принимать решения. Поняла?

- Нет, остановись, - запротестовала я, когда он надавил мне на вход в попу. Я сжала ягодицы, когда он не послушался. - Пэкстон, нет. Я не сделаю этого.

- Не тебе решать, но для протокола, я не собирался вставлять его туда. Не сейчас, по крайней мере.

- Можешь просто заткнуться и вставить его в меня. Девочки в соседней комнате.

- Заткнись, Габриэлла. Просто закрой свой гребаный рот. Ты не можешь указывать. Я контролирую все, - процедил он сквозь зубы, перебивая мое "заткнись" своим.

Но я не замолчала. Я стонала от боли, смешанной с удовольствием. Пэкстон нагнул меня в талии и проник в меня. Быстро и грубо.

Моя рука опустилась на волосы над его великолепным стволом.

- Пэкстон, мне больно. Я не могу пока делать это так.

Он остановился и вытащил его из меня. Я повернулась, наблюдая, как он дрочит свой член, влажный от моего возбуждения. Господи. Боже. Он такой сексуальный.

- Подойди ко мне, шлюха.

Я остановилась, как вкопанная.

- Мне это не нравится, Пэкс. Мне кажется, будто ты унижаешь меня подобными словами.

- Блядь, Габриэлла. Так и есть. Это именно то, что я делаю. Прекрати всю эту "Пэкс" хрень. Меня это достало. Достаточно уже. А теперь неси сюда свою шлюшную задницу. Сейчас же.

- Хорошо. Где вы хотите, чтобы я встала, господин?

- Вот, хорошая маленькая шлюшка. Можешь облокотиться на стойку? Так не будет больно?

Я подошла к стойке с мягкими белыми полотенцами и склонилась, не отводя взгляда от розовой розы в углу верхнего полотенца. Закрыв глаза, я сглотнула внезапное жжение в горле, когда он вошел в меня.

- Разве это важно?

Пэкстон скользил внутрь и наружу, держа руки на моих бедрах.

- Конечно, важно. Я не хочу причинить тебе боль.

- Ты только что это сделал, - сказала я тихим, безликим голосом.

Его бедра резко перестали двигаться, но затем он продолжил. Я чувствовала боль и унижение. Эмоции спутались, я не могла их разобрать. Мое сердце этого не воспринимало. Я была неправа. Чувства, которые, мне казалось, мы разделяли, были не больше фантазии. Пэкстон никогда не полюбит меня. Не так, как я того хотела.

Пьяное желание кончить сменилось чем-то другим, отправившись на задворки моего больного разума. Вернусь к этому позже. Пэкстон грубо трахал меня сзади, кряхтя и быстро толкаясь в меня. Он несколько раз потянул меня за волосы так, чтобы я смотрела на него через зеркало. Но мой взгляд не отрывался от сатиновой розы. Не поднимался.

Он был быстр. Вставив в меня глубоко сзади, он брызнул своим ядом мне на спину. Я ждала. Все еще ощущая сломленность, чувствуя, как его теплая, липкая жидкость стекает в щель моей попы. Я все еще не смотрела на него, не пошевелила ни единой мышцей, когда он надавил на мой анус. Мои глаза зажмурились, и он остановился.

- Можешь идти спать. Я останусь с девочками. - И просто так Пэкстон ушел. Я знала, что это было не предложение. Это был приказ, но мне было все равно. Я бы пошла в кровать, только чтобы избавиться от него. За десять минут до того, как его сперма оказалась на мне. Сейчас же я хотела смыть ее. Смыть его.

Хотелось бы мне сказать, что так все и осталось. Что я смогла отключить эмоции и перестать жить в мире фантазий. Но нет. Даже когда он обходился со мной, как со шлюхой, я хотела его.

Той ночью Пэкстон больше не наказывал меня, но заставил плакать. Конечно, я не позволила ему этого увидеть. Просто залезла в кровать и выключила свет, собираясь оставить этот день позади. Размышляла, включить ли планшет или нет, но не хотела подливать масла в огонь. Некоторые мои стихотворения затрагивали глубокие струны и заставляли меня чувствовать себя потерянной и одинокой.