Vechnaya Olga - Vesyoly Rodzher

В ее жизни уже был идеальный по всем параметрам Артем. К черту Кустова со всей его перспективностью.

Чем ближе она подходит, тем медленнее становится шаг. Наконец, останавливается возле машины, Белов будто не замечает ее присутствия, так и стоит спиной, между пальцев зажата сигарета, горящая ярким маячком. Что ей сказать ему? Просто поздороваться? Подойти поцеловать в щеку? Или в губы? Непонятные у них отношения, неясно, как себя вести. Вера надеется, что он лучше знает правила затеянной им же игры, и вскоре поделится ими с ней.

Она просто, молча, садится на пассажирское сидение и закрывает за собой дверь. Вик оборачивается, тушит сигарету и занимает место рядом.

- Привет, - говорит ей, улыбаясь.

- Как дела? - спрашивает она, все еще понятия не имея, как себя вести. Он тянется и целует в губы.

- Теперь хорошо. Такая же вкусная, как вчера.

- Ты меня смущаешь.

- С этого и планировалось начать вечер.

Он заводит машину, выруливает на дорогу.

- Ты голодная? Не хочешь заехать куда-нибудь перекусить?

- Я приготовила нам ужин, - она показывает ему пакет, который принесла с собой из ресторана. - Не знаю, что ты любишь, поэтому решила сделать нейтральные блюда: "Цезарь" с курицей и птицу с овощами. Ой, только сейчас подумала, что слишком много курицы. Да?

- Обожаю курицу, - кивает он.

- Отлично. Я думала, ты не куришь.

- Редко. С этим у тебя проблемы?

- Нет, никаких проблем. А почему левой рукой?

- Я одинаково хорошо владею левой и правой. Ну, баловаться начал лет в десять-двенадцать, угадай с чьей подачи. Когда у тебя старший брат, пробуешь всякую дрянь рано.

Вера молчит, он продолжает говорить:

- Ну и чтобы мама не унюхала, мы курили левыми руками, привычка осталась до сих пор, - и не прерываясь, в том же шутливом тоне: - И я уже понял, что полный кретин, что упоминаю при тебе Артема, м?

Она кивает, выражая полное согласие с его словами.

- Ну же, скажи, что я кретин. Давай, - он вдруг хватает ее за колено, начинает стискивать, поглаживать, сжимать, отчего она дергается, пытается вырваться из захвата, против воли улыбается, а затем и вовсе смеется в голос. Потому что очень щекотно, невозможно терпеть.

- За дорогой смотри! Тебе и так, спорю, страховку увеличили после того, как врезался в столб! Прекрати, Вик! Мне не нравится! Аа!

- Скажи. Давай, скажи же вслух! - он тоже смеется, не отпускает ее. Руки крепкие, большие, ей не вырваться. Нужно было надеть джинсы, а не платье! Через колготки все точки прощупываются отлично. - Ну, я жду.

- Ты кретин! Полный стопроцентный абсолютный кретин! - хохочет она, поджимая ноги, стараясь уйти от атаки. Он прекращает, возвращает руку на руль.

- То-то же.

- Сегодня мы будем продолжать целоваться? - вдруг спрашивает она.

- Конечно. Я же обещал.

- А завтра?

- Еще не решил. Надеюсь, уговорить тебя на что-нибудь большее.

Она улыбается, понимая, что он полный придурок. Но в данный момент ей как раз и нужен придурок, которому плевать на собственную безопасность. В любом случае глупым Белов не выглядит, он прекрасно осознает, чем рискует рядом с ней. Она сразу предупредила, ее совесть чиста.

- Давай начнем с твоих правил, - говорит она. - А то опять будет некогда, как окажемся в квартире.

Они уже почти приехали, он паркует машину на свободное место между другими автомобилями, внимательно следя по зеркалам.

- Правил три, - говорит серьезно, но не драматично. Обычным, будничным голосом. - Во-первых, меня нельзя трогать. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Я это не люблю. В самом крайнем случае можно за руку, лицо или волосы, но лучше обойтись без этого, - его голос звучит так, словно они обсуждают погоду. Вера замирает, внимательно слушая, обдумывая его слова. Ей кажется, что она в шаге от важного открытия, даже дыхание затаила в ожидании следующего пункта. Хорошо, что он следит за габаритами, и не контролирует ее реакцию. - Во-вторых, до десяти утра меня будить запрещено. Единственная причина - это угроза моей жизни или... чьей-нибудь другой жизни. Если я нужен до этого времени, то нужно предупредить накануне, я сам заведу будильник. Но даже в этом случае рано утром со мной лучше не разговаривать, ни о чем не спрашивать, и уж точно не шутить. До десяти утра шуток я не понимаю. Вообще. И правило номер три, - наконец, он глушит двигатель, поворачивается к ней. - Эти два пункта не обсуждаются, не оспариваются, не смакуются и не обжевываются. Вопросы?

- А если у тебя работа с утра? Клиент важный, например? - спрашивает Вера.