собрался трахать теперь меня на своих царских ложах? Сможешь смириться с
тем, что ты был не единственным в аду, отымевшим меня? Хотя, мы можем
устраивать оргии. Можешь звать всех чертей трахать твою королеву! —
кричала Ольга, потеряв последние крупицы контроля над собой. — Аукцион
щедрости! Объедки со стола короля!
Люцифер покраснел от злости, его тело начало полыхать, и в стену врезался
луч света. Комнату вмиг охватил пожар. Сырой подвал горел. Ольга
рассмеялась истеричным смехом. Пусть поджарит ее тут.
— Давай же, убей меня! — выкрикнула она и бросилась в огонь у стены.
Пламя взвилось и опало у ее ног, не причинив вреда. Слабый огонек лизал
ступни, не доставляя боли.
— Я не хочу убивать тебя, Ольга. Я… люблю тебя, — выдохнул Дьявол, и
комната вновь погрузилась в непроглядный мрак.
— Любишь, — ухмыльнулась она. — Поэтому ты так издевался надо мной?
Поэтому заставил смотреть на мучения моей бабушки? Поэтому вызывал у
меня галлюцинации аварии, ставшей причиной смерти родителей и брата?!
Люцифер вздохнул. Притащить Ольгу на круги ада и заставить смотреть, как
ее бабка корчится в агонии, было тоже не самым верным решением. И
проецировать у нее в мыслях картинки гибели родных было пагубно для ее
психики. Неужели его любимая ведьма сломалась? Он подошел к ней и
наклонился для поцелуя, желая проверить ее реакцию.
— Ублюдок! — процедила сквозь зубы Ольга и дала ему пощечину.
Ее глаза сверкали злостью.
— Ненавижу тебя! Ненавижу! И, да, — остановилась, прожигая его взглядом,
— это я убила эту мразь — Дину. Я подставила Мелиссу, и я попросила нож у
Вила! Я заманила этого глупого черта в свои сети и воспользовалась его
невообразимой наивностью! Все я!
Дьявол молчал. Ее речи были сладчайшим нектаром для него. Она осталась
все той же Ольгой, которую он когда-то полюбил. Любая рабыня получила бы
жестокое наказание за измену или попытку побегу. Но такое строгое и
поражающее своей беспощадностью, которое досталось Ольге — никогда.
Пытая и унижая ее, он, в первую очередь, высвобождал свою рвущуюся на
свободу обиду.
— Я обманула тебя, Великого Дьявола! И пусть я умру сейчас окончательно —
плевать. Но, умирая, я буду знать, что и ты повержен тоже.
— Ты не умрешь, Ольга. Только не здесь, не в аду, где я и есть смерть!
Его голос сотрясал стены, с них продолжала сыпаться земля. Ольга
чувствовала, что стоит на раскаленных углях, и они жалят ноги. Но какое ей
дело? Наконец-то, представилась возможность все ему высказать!
— Плевать я хотела на то, кто ты! Да, я не могу убить себя. Но и твоей я не
буду. НИ—КОГ—ДА!
— Перестань орать, словно ты не в себе, — рявкнул он и подхватил ее на
руки, сжимая хрупкое тело до хруста. — Уже похожа на женщин!
— Иди в ад! — загоготала ему в лицо Ольга. — Чертов владыка ада!
Ненавижу тебя!
Люцифер начал светиться, подпитываемый нечеловеческой злостью. Он
притянул ее к себе ближе и увидел, что в глазах не было огня безумия. Они
были потухшими, выцветшими, как и ее волосы. В них больше не было
жизни.
— Моя девочка, — прошептал он, касаясь ее исхудавшего лица своими
большими пальцами, и наклонился для поцелуя.
Это был первый раз в истории их отношений, когда его клыки не пускали ее
кровь. Губы и так были все потрескавшиеся и сухие. Оторвался от нее и
провел по губам пальцем, втягивая ноздрями воздух. Он снова целовал ее…
Отвлекшись от созерцания ее любимых губ, Люцифер перевел взгляд вверх,
на ее лицо — по нему текли слезы.
Ольга сжала его лицо со всей силой, на которую были способны ее тонкие
ручки, и жадно поцеловала, а слезы не переставали течь. Гори оно все в
адском пламене! Но ведь она тоже что-то чувствует к нему… Чувствовала еще
тогда, когда они были вместе. Только тогда это все было ложью, фарсом,
дешевым спектаклем. Теперь, пройдя через его личные круги ада, она стала
той, кем должна была стать изначально — его Королевой.
— Было так больно, Лю, — отрывисто выдыхала Ольга, соприкасаясь с его
губами вновь и вновь. Последний раз захватив его нижнюю губу, она
отстранилась и прислонилась лбом к его лбу. — Ты вывернул мою душу
наизнанку. Нанес на ее поверхность рваные раны и посыпал их солью.
— Ольга…
— Ты отдал меня другому!
— Я и сам себя за это готов убить. Ты — только моя, Ольга! Даже, если ты
будешь против. Но ты — моя! — проревел он.
Читать дальше