Юрий Валин: Товарищ Марон

Мишка пытался разглядеть знакомый "восемнадцатый", да где там - номеров на броне не различить, да и уже перевалили за холмы наши быстрые легкие танки. Гришка-то уж точно не последним шел...

...Не по-командирски сидел на корточках на дне ровика Осовков, курил - вздрагивала в углу рта, стреляла искорками папироса...

Немцы ослабили обстрел, стала слышно, как переговариваются бойцы-ремонтники. А за холмами шел бой: часто били орудия - почти сплошь глуховатые, танковые. В долинке командиры пехоты тщетно пытались поднять стрелков: перебегали редкие фигурки, падали в ожидании очередной серии мин...

- Товарищ воентехник первого ранга, у вас петлица отпоролась, - зачем-то сказал Мишка.

Осовков потрогал ворот:

- Ничего, продержится. Шагай, Семечкин, к телефону, связь со штабом обеспечивай. Сейчас вытаскивать побитых будем...

...За холмами еще дрались. Последний раз связаться с танками бригады удалось в полдень. Рации машин замолкли, но там еще дрались - доносились разрывы и тоненький треск пулеметов. Мишка сидел "на аппарате", потом тягач приволок "Ли" с выбитыми катками. Экипаж был цел, чинили вместе, почти молча, торопясь, словно выгаданные полчаса спасти что-то могли. Дважды налетали "юнкерсы", словно для порядка, неспешно, постреливала немецкая дальнобойная. Под беспокоящим обстрелом даже попроще было - тишину за холмами не слышно...

...Осовкова тяжело ранило, когда вытаскивали второй танк. Мишка с мехводом восстанавливали перебитую гусеницу тягача, санитары пытались бинтовать развороченную грудину воентехника - надсадно хрипел умирающий комроты. Поодиночке отползала в тыл расстрепанная "махра" - сержанту Семечкину хотелось двинуть кувалдой по какой-нибудь пыльной морде, но было некогда...

..Помнилось Мишке, как сидел внутри, у основного орудия, вертел маховик - клинило наводку у "ли". Пальцы приходилось вытирать о штаны - раненый наводчик выбрался из машины сам, но забрызгано все было густо. Светило сквозь распахнутые люки тусклое предвечернее солнце, горела в башне танка уцелевшая лампочка. Мишка протиснулся к рации, взял танкошлем, машинально проверил тангенту. С замершим сердцем нажал питание - рация послушно включилась, сержант Семечкин прижал шлем к уху - тоже липкий...

...Менялись частоты, шипел эфир... Молчала бригада. Вся молчала...

...Ночью выходили с холмов везунчики. По большей части выбирались к окопам пехоты, но и на бригадное охранение кто-то из экипажей выполз. Сержант Семечкин был занят: без комроты работалось сложно, уцелевший взводный числился спецом по орудиям, потому ковырялись в двигателе, считай, на ощупь и наугад - но завели подбитую машину. У бригады оставалось три танка - к утру машины должны быть готовы к бою. Прибегал телефонист, сказал, что из второго батальона хлопцы вышли, раненого ротного выволокли. Мишка материл неподатливые болты и твердо верил - выберется Марон. Переждет, под утро выходить самое время. Пулемет снимут, наганы у экипажа имеются. Или сюда выйдут, или уже на ту сторону - там до той проклятой Орловки рукой подать...

...Орловку немцы взяли через два дня. Это Мишка уже в госпитале узнал - попали с тягачом под бомбу, метко сплюнутую "штукой" - в те дни обычное дело. В целом повезло: два осколка в ногу, один в руку, но все конечности при сержанте остались...

Госпиталь, переподготовка на фронтовых курсах, звание младший лейтенант. Командир "тридцатьчетверки", Воронежский фронт, за месяц с небольшим командир взвода, неделю считался комротой, подожгли, госпиталь... Контузия оказалась тяжелой, отпуск дали. На Якиманке боялся пройти мимо Гришкиного дома - тетя Аня ведь спросит. Потом зашел. Хотел узнать - а вдруг? Нет, "без вести пропавший".

Нет, не мог Гришка пропасть, никак не мог. На войне разное случается. Бежал из плена, партизанит где-нибудь. Или в госпитале. Хотя уже год прошел...

Лейтенант Семечкин знал как выгорают танки - дотла, остывшая рыжая, мигом ржавеющая коробка, слой пепла на дне и всё. Но Гришка так не мог. Найдется...

...1-й Украинский фронт, сразу поставили ротным. Под Белой Церковью лупил старший лейтенант Семечкин как в бубен в борта "пантер", дважды горел, но успевал выпрыгнуть. Дрался полк, таял, командовал Семечкин сведенным в роту батальоном, мазал подпаленную башку мазью от ожогов, чтобы танкошлем налезал. На переформирование выпало отходить, но поймал старший лейтенант осколок - смешное вышло дело, устраняли пустяковую неисправность, немцев вблизи не было, и откуда та залетная мина взялась?