Феодор (Поздеевский) - Жизнь. Деятельность. Труды

Братской молитвой я начал свою жизнь с вами, братской молитвой и оканчиваю её <...>. Если при обычном течении жизни братская молитва является великой бодрящей силой, то во дни нравственных страданий и мучений, в дни тяжёлых жизненных испытаний она является единственным утешением мятущейся душе. Мне на долю выпало вместе с вами переживать тяжёлые дни, мы присутствовали как бы при страшной агонии, какую переживала школа вообще и наша в частности...

И вот сейчас, когда я на молебне прочитал слова Господа Иисуса о добром Пастыре и о наемнике и увидел слова: по чуждем же не идут, но бежат от него: якоже не знают чуждаго гласа , — они как бы огненными буквами вырисовывались предо мной; болью сжалось сердце, и пред умственным взором моим мгновенно в одной яркой картине предстало всё, пережитое в последние два года... Ведь овцы-то более чем на половину гласа моего не слушали, в след меня не ходили... Тяжело, братие, переживать это обличение пред судом Божиим. Но пусть это будет нашим воспитательным крестом»[143].

После молебна «все собравшиеся <...> отправились на квартиру о.Ректора, где предложен был собравшимся чай и затем обед»[144]. Много откровенных и искренних слов было сказано на этой трапезе, ставшей своего рода подведением итогов пройденному сообща этапу жизни. Стенограмму этих речей напечатали «Тамбовские епархиальные ведомости».

Прощальные слова о.Ректора и его соработников по семинарии невольно отразили многое из того, что он пережил в Тамбове, то нравственное страдание, которым сопровождалось его первое ректорство. «Сердечность, искренность речей и утешение любви, которыми так обильна наша нынешняя прощальная трапеза, коренным образом переменили настроение моего духа, обычное в последнее время... Кажутся ничтожными сами скорби и испытания, пережитые здесь»[145]. Как пастырь, как наставник и Ректор, архим.Феодор глубоко страдал от тяжелых нестроений в семинарии. «Только своих сил не хватало сносить тяготу нравственных терзаний и мучительных страданий»[146], пережитых им в это время. Вину за всё совершавшееся, вплоть до покушения на свою жизнь, о.Феодор смиренно возлагал на себя и не хотел «отнести этого печального явления на счёт овец»[147]. «Думается, что собственное моё убожество, моя собственная отдалённость от Христа — истинной двери для словесных овец — была причиной того, что я не мог приводить их к этой двери; со Христом бы да во Христе помог нам Бог совершить служение. Но пусть другие судят меня»[148]. Такие мысли, очевидно, были постоянны для него в последние месяцы управления семинарией: труды на благо ближних должны начинаться с работы над собой, — всегда говорил архим.Феодор, и так он мыслил прежде всего относительно себя.

Однако о.Ректор не был прав, принимая вину за свершившееся в семинарии на себя, и об этом справедливо говорили на прощальном вечере. Среди учеников его были овцы, которые ходили во след своему пастырю, были его верные последователи, горевшие таким же «огнём глубокого религиозного убеждения, дышали пламенной любовью» к народу, «выковывались в школе» его «решимости, настойчивости и убеждённости»[149]. Труды, положенные им на семинарию, не были тщетны. «Если прежде семинария выпускала много лиц, ничего не имеющих против священства, то теперь выпускались лица, сознательно готовые взять на себя трудное дело пастырства и свои юные силы и знания отдать тёмному народу, руководя его к познанию Христа и Его святых заветов», — так был подведен итог деятельности о.Ректора[150].

Провожая своего начальника в Москву, сослуживцы понимали, что ему предстоит путь подвига. «Мало счастливых дней пережито Вами в нашей семинарии, — говорил при прощании один из почитателей о.Феодора. — Не счастье, думается, ждёт Вас и на новом месте Вашего служения, да и не его желаю я Вам, а сохранения решимости, стойкости и неизменности в проведении в жизнь заветов Христа. Счастье для последователей Христа там, за гробом, а здесь терновые венцы, один из каковых Вы и получили в нашей семинарии»[151].

5 сентября с вечерним поездом отбыл о.Феодор из Тамбова к новому месту службы. На вокзал его провожали Преосв.Нафанаил, еп.Козловский, а также преподаватели семинарии и некоторые горожане. С благословения еп.Иннокентия инспектор семинарии о.Симеон проводил бывшего о.Ректора до самой Москвы. В дороге они вновь и вновь возвращались к пережитому и невольно задумывались над тем, что ждёт их впереди.

4 ноября 1906 года по определению Святейшего Синода Ректором Тамбовской Духовной Семинарии был назначен иеромонах Симеон (Холмогоров)[152]. Всецело разделявший взгляды и позицию бывшего о.Ректора, он стал последовательным продолжателем его дела.