Даль Орлов - Реплика в зал. Записки действующего лица.

Судьба обходила почестями только его друга, как было сказано выше, - замечательного ленинградского композитора Исаака Шварца.

Булат, повторюсь, сразу согласился о нем написать и вскоре прислал текст такого качества, что хотелось вслух зачитывать близким, - столько в нем было таланта, изящного юмора и трогательной признательности другу-композитору.

Но это было еще не все. В конце Окуджава добавил к основному тексту следующие слова: "Недавно я написал стихи. Из них нельзя сделать песню, и они не о нем, но я решил посвятить их Шварцу, так много значащему для меня человеку".

То стихотворение, которое, таким образом, впервые было опубликовано в "Советском экране", сегодня хорошо известно:

Музыкант

И.Шварцу

Музыкант играл на скрипке. Я в глаза ему глядел.

Я не то чтоб любопытствовал - я по небу летел, -

Ну и т.д.

В одном Булат ошибся: посчитал, что из этого стихотворения нельзя сделать песню. Он ее сделал.

P.S. Очерк Булата Окуджавы об Исааке Шварце (как горько, что недавно этого чудо-композитора не стало!) был опубликован в "Советском экране" в июле 1983 года. В 1984 году композитор Шварц получил звание "Заслуженный деятель искусств РСФСР". Связь между этими событиями не установлена.

Миша Левитин. Ранний уход

Уже лет пятнадцать молодым московским кинокритикам вручают премию имени Михаила Левитина. Настоящая его фамилия была Левитес. Миша пришел проситься на работу в "Советский экран", когда ему было лет 25. Он заочно заканчивал ВГИК, а пока сидел на мизерной зарплате в одной из районных контор кинопроката. Его опекала заведующая отделом советского кино Елена Владимировна Бауман, авторитетный кинокритик, человек, удивительно разумный и весьма достойный. Под ее руководством Левитин опубликовал в журнале несколько рецензий, после чего она сказала, что "мальчик старается, похоже, будет толк", и мы взяли Левитеса в штат.

И нисколько не пожалели. Он, действительно, старался. Поначалу его материалы еще требовали правки, но скоро стиль окреп, даже приобрел индивидуальность. Его рецензии стали содержать точные суждения, он обосновывал их вполне убедительно.

Видеть на твоих глазах "растущего" молодого - всегда отрада.

Ему ничего не надо было повторять дважды: он схватывал налету и выполнял в срок. Смотрел умными глазами сквозь толстые очки, весь такой тонкий, с черной копной на голове, говорил "Понятно!" и удалялся делать. Дело в его руках спорилось.

Я стал включать его в наши редакционные бригады, когда приходила пора ехать на какой-нибудь фестиваль - чтобы смотрел, осваивался, пробовал себя в репортажах, а не только в рецензиях. И тогда все проходило ровно, без осечек.

Довольно скоро стало ясно, что его можно повысить в должности. Повысили: он стал у Бауман заместителем

Когда он попросил дать ему рекомендацию в партию, у меня не было никаких причин отказать. Написал в самых комплиментарных выражениях.

А после этого стало происходить нечто странное.

Как только документы на Левитеса дошли до нашего Фрунзенского райкома КПСС, оттуда последовал звонок. Звонила милейшая женщина, заведующая отделом культуры. Я всегда чувствовал, что она относится ко мне по-доброму, вот и теперь она как бы заботилась обо мне.

Тут следует несколько отвлечься, чтобы стало понятно, насколько ко мне хорошо относились в райкоме, а, значит, совершенно искренне меня хотели в тот раз предостеречь...

Парторганизация "Советского экрана" никогда никаких проблем райкому не выкатывала, когда они просили меня выступить на очередном партактиве "от работников культуры", я со своим телевизионным лицом никогда не отказывал, выручал. Выражением их симпатии ко мне было, например, хотя бы то, что вывесили мой большой портрет на сваренной из труб конструкции - "Лучшие люди района". Конструкция возвышалась неподалеку от гостиницы "Советская", на Ленинградском проспекте. Я был запечатлен за редакционным столом, а в ряд со мною красовались портреты лучшего рабочего, учительницы, медсестры, директора какого-то завода - тоже на рабочих местах.

Однажды эта красивая райкомовская женщина, приглушив голос, пожаловалась на жизнь, которая началась в городских партийных сферах с приходом в Москву Ельцина. "У нас кошмар, - делилась она. - Невыносимо. В одном районе первый секретарь, молодой парень, выбросился из окна. Потом еще были суициды...Мы все ходили хоронить, столько народу приходило! Замечательные были ребята!"