Джулианна Киз - Под вопросом

– Нет, – чересчур поспешно говорю я. – Это не он.

– Ты трахаешь его?

– Говорите тише! – в конце концов рявкает Нэйт.

– Не твое дело, кто мои друзья.

– Сложно сделать «никого» моим делом, – парирует Марсела.

– Вот и не лезь.

– Девочки… – пытается вклиниться Нэйт.

– Я буду делать инвентаризацию, – говорит Марсела, разворачиваясь на каблуках своих кожаных сапог и бросаясь на кухню.

Я чувствую жар и головокружение от злости, забытый эспрессо остывает в моей руке. Со стуком ставлю его на стойку и пытаюсь успокоиться.

– Прости, – говорит Нэйт через мгновение. – Я просто думал…

– Это не твоя вина, – сухо говорю я. Посетитель храбро подошел к кассе и заказал обезжиренный латте. Я приклеиваю улыбку, пока делаю кофе и двигаю его по стойке.

– Как ты? – спрашивает Нэйт, задерживаясь рядом и явно испытывая неловкость.

– Просто прекрасно.

– Я не про стычку. Я про то, что ты живешь там. И о том, что тебе предстоит сегодня вечером, что бы это ни было.

– Все прекрасно. – Но затем мне приходится зажмуриться, прогоняя слезы, и слова звучат менее чем убедительно.

* * *

Я просыпаюсь в замешательстве, плохо понимая, что происходит. Теплый яркий свет льется из окна, а когда я тянусь за телефоном, чтобы посмотреть время, он лежит на столе, а не на перевернутом ящике из-под молока.

В прошлом году я слишком много раз просыпалась в очень похожей ситуации, но сегодня, когда я с опаской поворачиваю голову, чтобы посмотреть, кто рядом со мной, незнакомая кровать пуста.

Кровать Кросби Лукаса.

Как он и сказал, когда я приехала прошлым вечером, дом был пуст, и я затащилась наверх по лестнице, сменила рабочую одежду на пижаму и заползла в кровать.

Он постирал простыни, как обещал, и они мягкие и пахнут лимоном, матрас ни жесткий, ни мягкий – то что надо.

Я не собираюсь осваиваться в кровати Кросби Лукаса. Если верить слухам, здесь было множество девчонок, но очень немногие удостоились повторного приглашения. И у него никогда не было подружки. Он серьезно относится к учебе и бегу, и, хотя он и находит время для забав, это всегда несерьезно. Что просто замечательно, потому что это не та дорога, по которой я намерена идти. Не то чтобы такой вариант вообще существовал.

Я переодеваюсь в джинсы и футболку, тороплюсь через холл, чтобы сполоснуть лицо и почистить зубы, наношу тушь и блеск для губ и собираю свои вещи. Замираю на верхней ступени, прислушиваясь к голосам, но в этот час дом по-прежнему тих. Как можно быстрее спускаюсь на цыпочках, и сердце колотится в груди, когда я никем не замеченная выбираюсь на улицу. Две другие девчонки с тем же сочетанием наспех собранной сумки для ночевки и моих обычно буйных волос, крадущиеся из других домов братства, кивают мне словно сообщнице по преступлению. Я киваю в ответ, несмотря на то что внутренне съеживаюсь. Потому что в прошлом году это была я. Кучу раз.

Я еду домой, но затем меняю маршрут, уверенная, что какой бы бардак они не сотворили прошлой ночью, он до сих пор не убран. Вместо этого я разворачиваюсь и еду в город, паркую велосипед у небольшого кафе и направляюсь внутрь, чтобы заказать омлет. Сочетание отличного сна и всепоглощающей жалости к себе сделало меня голодной. Достаю ноутбук и погружаюсь в изучение английской литературы, и выныриваю в мир только когда официант спрашивает, не нужна ли мне четвертая чашка кофе. Уже почти полдень, а я обещала себе, что соберу сегодня стол и кровать. Отказываюсь от кофе. Какой бы ужас не ждал меня дома, время встретиться с ним лицом к лицу.

Оплачиваю счет и еду домой, воздух позднего лета свеж и чист. Обычно по утрам выходных на кампусе Бернема безлюдно, студенты отсыпаются после вчерашних загулов, и я миную всего горстку людей, когда кручу педали вдоль покрытой листвой обочины.

Когда я приезжаю, в квартире тихо. Пристегиваю велосипед к перилам, прежде чем устало затащиться по ступеням и скользнуть ключом в замок. У парадной двери опрятно: изобилие обуви для бега, принадлежащей Келлану, расставлено в ряд у одной стены, а две моих пары с другой. Пристраиваю к ним свои ботинки и взбираюсь по ступеням в гостиную, ожидая обнаружить дюжину незнакомцев, спящих на полу, но там только Кросби, с тряпкой для пыли в одной руке, вытирает кофейный столик.

– Привет, – говорю я. В ответ тишина. Понимаю, что он в наушниках, и говорю еще раз, громче. По-прежнему ничего. Я подхожу и похлопываю его по плечу. Он подпрыгивает и так быстро разворачивается, что мы оба вскрикиваем и, споткнувшись, отлетаем назад. Я к телевизору, шлепнувшись о него лопаткой, а он хватается за диван, удерживая равновесие.