Джулианна Киз - Под вопросом

– О, – произносит Нэйт язвительно, великолепно подражая выражению лица Селестии. – Как… интимно.

Марсела свирепо смотрит на него.

– Келлан, подливка восхитительная, – говорю я, наливая на свой картофель чуть больше, чем следует. – Стоило всех проб.

– Это белый перец, – отвечает он. – Кто бы знал?

Нэйт приканчивает свое пиво.

– Действительно, кто?

Селестия отодвигает от себя тарелку, на которой половина порции так и остается нетронутой.

– Я объелась, – заявляет она, – У вас есть перрье?

– По-прежнему нет, – огрызается Марсела.

Когда Селестия просто сидит вот так и спокойно за нами наблюдает, звук всеобщего жевания вдруг кажется невероятно громким. А так как мы все его слышим, то начинаем жевать усиленнее, чтобы побыстрее закончить.

– А почему бы не сыграть в твою новую видеоигру? – спрашивает Кросби, когда напряжение достигает астрономических пределов.

Лицо Келлана комически вытягивается.

– Она… не тут.

– А где?

– У меня дома, – подхватывает Марсела. – Я купила приставку, чтобы Келлан мог оставаться там все время.

Нэйт фыркает.

Кросби пожимает плечами.

– Пофиг. Тогда, давайте сыграем во что-нибудь другое.

– Давайте, – говорю я. – А мы с Марселой все приберем.

– Я готовила! – протестует Марсела.

Теперь фыркаю я. Марсела не может приготовить и тоста. Она просто надела фартук и стояла рядом с Келланом несколько часов.

Мы все встаем из-за стола, парни перемещаются на диван, чтобы что-то повзрывать, а мы с Марселой ополаскиваем тарелки и загружаем посудомоечную машину. Селестия достает свой телефон и начинает переписываться, Нэйт же бродит по комнате, рассматривая декорации.

– Что это? – спрашивает он.

Я разворачиваюсь взглянуть, о чем он, и замираю. Он поднял лист с Рождественской елкой и просматривает список с зачеркнутыми именами.

– Это… список, – говорит Келлан.

Кросби ставит игру на паузу.

– Келлан пытался… – он осекается, закашлявшись, когда Келлан тыкает его локтем под ребра. Мое сердце колотится, пока, вцепившись в полотенце, я спешу в гостиную.

– Пытался найти старого друга, – заканчиваю я. – Чтобы поздороваться.

Нэйт хмурится, глядя на список.

– А почему ты не помнишь имен своих друзей?

– Это было очень давно.

Селестия встает и присоединяется к Нэйту, хмурясь на мольберт.

– Пахнет как картофель фри ?

Келлан ошалело смотрит на меня.

– У меня плохая память.

– Туристка №1 – с веснушками ?

– Э-э, да, она была милой.

– А где десерт? – в отчаянии спрашиваю я. – Разве мы не покупали чизкейк?

– Точно покупали! – отвечает Келлан, вскакивая на ноги. – Кто готов к десерту?

– Мы же только что поели, – говорит Кросби. – Давайте немного подождем.

Но Келлан уже спешит на кухню.

– Благорождение никого не ждет.

Нэйт похоже в замешательстве.

– Кто?

– Это шоколадный чизкейк, – делаю попытку я. – Он вам понравится.

Селестия морщится.

– Ой, в составе есть молоко? Я не ем молочные продукты.

Марсела прерывает сервировку стола, чтобы засунуть в горло палец, изображая рвотные позывы.

– Выпей еще вина, – говорю я. – Или пива. Или водопроводной воды. Давайте просто все срочно вернемся за стол.

Селестия пожимает плечами и разворачивается, чтобы сесть, Кросби следует ее примеру. Я уже на полпути к ним, когда Нэйт произносит:

– Красный Корсет ?

Неожиданно я останавливаюсь статуей, одна нога в воздухе, руки замирают при ходьбе. Готова поклясться, что вся комната слышит перезвон колокольчиков и появившиеся в воздухе, указывающие на меня стрелочки с ярко переливающейся на концах надписью: «Виновна, виновна, виновна!».

– Она была актрисой, – бесстрастно лжет Келлан, подходя, чтобы опустить на место картинку Рождественской елки и тем самым прекратить расспросы относительно списка. – Это была одна из тех исторических пьес, в которых женщины носят корсеты.

– Хмм, – Нэйт садится на свое место и берет кусочек чизкейка. Я смотрю на свой, будто это комок грязи, и гадаю, как, черт побери, мне удастся его проглотить. – А разве у тебя нет красного корсета, Нора?

Теперь я точно уверена, что они слышат тревожные колокольчики, потому что на целых десять секунд в комнате наступает мертвая тишина. Кросби с удивлением смотрит на меня, и я открываю рот, чтобы что-то сказать, хоть что-нибудь, когда Келлан успевает вклиниться.

– Нора? – смеется он. – В корсете? Не могу себе представить.