С. Уолден - Погружение

— Очевидно.

— Брук?

— А?

— Возможно ли, что ты считаешь, что тебя преследует не твоя подруга? Скорее, это ты сама себя преследуешь?

Один — ноль в пользу доктора.

— Конечно, я так считаю, — сказала я. Естественно, я думала, что, по-видимому, это я сама, моя психика говорит мне, что я плохой человек и заслуживаю, чтобы со мной происходили ужасные вещи. Разве это не просто мой мозг превращает мое собственное чувство вины в злобное привидение? Что? Эта докторша считает, что я идиотка? Придурочная?

— Покажите-ка мне эту бумажку еще раз, — сказала я.

Доктор Мэрривезер улыбнулась и показала мне свои записи. Только мое имя. И дата рождения.

— Давай поговорим о предательстве, — сказала доктор.

— Лучше не надо, — ответила я.

— Брук, беседа поможет.

— Что здесь скажешь? Я ужасный друг.

— Так как ты собираешься все исправить? — спросила доктор Мэрривезер.

— Серьезно? Я думала, вы мне скажете, — ответила я, чувствуя, как в груди поднимается раздражение. Я скрестила руки на груди.

— Это защитный жест, Брук, — сказала доктор Мэрривезер. — Ты выше этого.

Я со злостью опустила руки.

— Я не могу подсказать тебе, как все исправить. Ты должна сама в этом разобраться. Но я могу сказать, что в твоих снах тебя преследует не злобный призрак. Ты наказываешь себя за прошлое. Ты не можешь двигаться дальше. Как думаешь, может, ты должна что-то сделать, чтобы у тебя получилось отпустить это?

Да. Я должна кое-что сделать. Раньше у меня было предназначение, но теперь я думала, что не смогу этого сделать.

— Брук, ты должна мне открыться. Эти парни как-то связаны с твоей умершей подругой?

Я сглотнула.

— А?

— Ну, ты упомянула их в одном ряду. Ты рассказала мне об измене, изнасиловании твоей подруги и этих парнях. Они связаны?

— Эмм...

Доктор Мэрривезер на мгновение задумалась.

— Ее изнасиловал кто-то из этих парней?

Мои глаза расширились. Она психоаналитик или следователь, или и то и другое вместе?

— Понятно, — прошептала доктор. Она что-то записала в своем блокноте.

— Что вы пишете? — тут же спросила я.

Она проигнорировала меня.

— Брук, ясно, что ты считаешь, что в долгу перед подругой. Что ты планируешь делать?

Что я планирую делать? У меня нет плана. У меня ничего нет.

— Брук?

— Я ничего не планирую. Просто я ежедневно хожу в школу с этим уродом и мне сложно двигаться дальше из-за смерти моей подруги, когда я вынуждена видеть его лицо.

— Я могу это понять, — произнесла доктор Мэрривезер.

— Никто не знает, что он насильник. Ну, никто из тех, кто что-то значит, — сказала я.

— Что ты имеешь в виду?

— Полицию. Людей, которые могут посадить его. Никто не знает, потому что девушки ничего не говорят, — сказала я.

— Были еще жертвы? — спросила она. — Откуда ты знаешь?

Я вздохнула.

— Я немного покопалась.

— То, что ты делаешь, опасно?

Я покачала головой.

— Только незаконно.

— Ну, я не твой моральный компас, но, возможно, прямо сейчас противозаконные поступки не особо полезны для тебя. Как это может помочь тебе преодолеть свое горе? — спросила доктор.

Я на мгновение задумалась. Я знала, что могу доверять ей. Она принесла присягу или что-то типа того. Пока я не начну угрожать убить кого-то, она не имеет права ничего никому рассказывать. По крайней мере, я так думала. Я не знала всех деталей конфиденциальности отношений доктор — пациент. Но я знала, что могу доверять ей. Мама с папой ничего не знали о вещах, в которых я призналась доктору Мэрривезер несколько лет назад, когда я начала терапию из-за своей клаустрофобии. Я точно знала это, потому что они все еще продолжали смотреть на меня как на самого милого и невинного ребенка в мире.

Я вздохнула и медленно начала говорить. Нарочито медленно. Доктор Мэрривезер знала, что это означает. Она поудобнее устроилась в своем большом кресле.

— Итак, ладно, это было типа лучшее и одновременно худшее время, — начала я.

— Будет лучше, если ты не будешь использовать слово типа , — сказала доктор Мэрривезер.

Я вздохнула.

— Я спала с парнем Бэт за ее спиной.

— Я не вижу, в чем здесь лучшее время .

— Ну, секс был потрясающий, но измена и ложь непростительны, — ответила я.

Я выложила доктор Мэрривезер всю историю, вплоть до обнаружения «Воображаемой Блядской Лиги» и парней, которые, как я подозревала, были насильниками. Я даже призналась доктору в своем старом плане пожертвовать собой, но не получила той шоковой реакции, которую ожидала. Вместо этого я получила множество вопросов о моем эмоциональном состоянии и моей борьбе с чувством вины и прощении. Я вежливо выслушала психотрёп о том, что восемнадцатилетняя девушка будет винить себя во всем, и ей будет сложно простить саму себя. Я, в любом случае, хотела не гребаного самопрощения. Мне нужно было прощение Бэт, а ее больше не было здесь, чтобы дать мне его. Прием закончился объятием. Я всегда думала, что это непрофессионально, даже когда только начала терапию в одиннадцать лет, но я привыкла рассматривать доктора Мэрривезер, скорее как мудрую, немного самовлюбленную старую бабушку, а не психоаналитика. По крайней мере, я могу целый час вываливать на кого-то свои проблемы, причем меня не перебивают и я потом не чувствую себя виноватой. Я записалась на следующий прием на будущую неделю.