Selena Laurence - Prince of the Press

Маркус положил два пальца на ее губы и снисходительно улыбнулся.

— Выдохни, милая. Дыши. Сделай медленный вдох и выдох. Все будет хорошо, я обещаю.

Рене отбросила свои путающиеся мысли и сосредоточилась на спокойном дыхании, которое словно струилось из Маркуса, переходя в нее. Ее дыхание стало более спокойным, глаза Маркуса потемнели, он улыбался.

— Хорошо, я пришла в себя, — прошептала она.

Он убрал пальцы, обхватив ее руку своей большой, теплой ладонью и медленно скользил вверх-вниз по ее коже, он успокаивал ее своими движениями.

— Я имел в виду каждое слово, которое произнес. Он сможет работать летом, если захочет. И я уже написал Алексу. Он полностью «за». Фотография спасла его, когда он был подростком, он больше ничего так сильно не любит, как обучать этой магии таких же, как он был когда-то.

Рене слабо улыбнулась.

— Спасибо. Похоже, я только и делаю, что благодарю, но это просто... я имею в виду..., — она замолчала, потому что у нее сжалось горло.

— Я хочу помочь. Я хочу помочь Дэвиду, и я хочу помочь тебе.

Он наклонился и оставил у нее на губах легкий поцелуй, словно прошелся перышком. И тут же отстранился.

— Я не охочусь на тебя, — снова произнес он. — И я докажу тебе это. — И зашагал прочь, оставив ее в еще более растерянных и запутанных чувствах, и мыслях — что же есть правильное и неправильное в ее жизни.

8.

Он послал ей цветы домой, а не в офис, чтобы не видел Дерек. Раньше он никогда никому не посылал цветы. Как правило, все ограничивалось его очарованием и несколькими коктейлями, но Рене была особенной, а это означало, что ему следовало сделать тоже что-то особенное.

Первый букет состоял из полевых цветов, он выбрал их исключительно из-за его запаха, полевые цветы напоминали ему о ней. Прошло два дня, но она хранила молчание, он послал тюльпаны. Ему казалось, что их запах напоминал полное дерьмо, но они были чертовски дорогими и флорист заверила его, что они выглядят уникально и утончено. С ее стороны ответа так и не последовало, тогда он прислал розы. Две дюжины белых роз. Прошло семьдесят два часа, она продолжала молчать, и его это взбесило.

Он решил отправиться к ней самолично… домой.

Входная дверь распахнулась, и он предстал перед тощей, но красивой женщиной, голова, которой была обмотана нежно-голубым шелковым шарфом, с таким же добрым и теплым взглядом, как у Рене.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросила она, критически рассматривая его.

— Да, мэм. Не сможет ли Рене меня принять?

— Ах, вы, должно быть, именно тот, кто пытается превратить мой дом в цветочный магазин.

Он не мог не рассмеяться, почесывая затылок от создавшегося дискомфорта. Он специально пропустил свой перерыв на ланч, и был одет в свой обычный деловой костюм. Самым удивительным было то, что его совершенно не беспокоил его костюм и галстук, когда он оказывался перед камерой, но в данный момент они душили его.

— Да, мэм. Я Маркус Эмброуз. Рене работает на моего брата, Дерека.

— Хм, — ответила Анна, приподняв бровь. — В данный момент Рене нет дома, но, мне кажется, вам стоит войти.

Маркус торжественно кивнул и последовал за ней.

— Садитесь, мистер Эмброуз, — произнесла Анна, входя в гостиную. — Могу я вам предложить воды?

— Нет. Спасибо, со мной все в порядке, — он оглядел гостиную, которая всем своим видом напоминала ему о доме, в котором он вырос. Взгляд его упал на ряд фотографий на каминной полке, он задержался на черно-белых фотографиях Рене и Дэвида, играющих на пляже, когда они были еще детьми. Он непроизвольно улыбнулся, стоило ему взглянуть на эти фото и представить, как Рене, будучи еще подростком, гоняла своего младшего брата, контролируя его купание в океане и пытаясь остановить его от разрушения необычных замков, выстроенных ею из песка.

— Им было пять и десять, когда была сделаны эти фото, — пояснила Анна, взглянув через плечо. — Он следовал за Рене повсюду. Дело доходило до того, что я не разрешала ей плавать в океане, хотя она прекрасно плавала и ей очень нравилось, потому что Дэвид тут же лез за ней в воду, а он нужно сказать, не очень хорошо плавал. Она никогда не жаловалась, она всегда говорила: «Я позабочусь о нем, мама. Так должна поступать старшая сестра».

Он повернулся к ее матери и заметил мимолетную тоску, которая отразилась на ее лице.

Она жестом пригласила его садиться, опустившись в большое кресло, фактически полностью поглотившее ее такую маленькую и хрупкую.