Selena Laurence - Prince of the Press

Элис вздохнула, затем слегка улыбнулась Рене.

— Я знаю, дорогая, знаю, ты делаешь все возможное, чтобы я выздоровела. Я очень ценю это и очень тебя люблю. Но мне хочется, чтобы ты нашла что-то для себя.

Рене смотрела на истощенное тело матери, ее изуродованную грудь после операции, закрытую футболкой, и маленький пушок волос, просвечивающий на коже головы.

— Ты же знаешь, мне не нужно что-то для себя. Если бы я смогла заплатить за сиделку, которая могла бы быть с тобой двадцать четыре часа семь дней в неделю, я все равно бы не смогла, оставить тебя на нее. Ты потратили на меня двадцать лет. Теперь пришла моя очередь. Мне нравится…, — она замолчала и подмигнула Элис. — Это же не будет длиться вечно.

Ее мать рассмеялась, и Рене спокойно покинула комнату, испытывая маленькую надежду, которую она не чувствовала уже долгое время.

Когда она прибыла на работу, чувство надежды Рене было разорвано в клочья, скомкано и выброшено в мусорную корзину, стоящую где-то вдоль дороги. Очень рано утром она встретилась со своим братом в реабилитационном центре, где он и находился, и эта встреча стала полной катастрофой. Дэвид выглядел расстроенным и одиноком, и его прогресс в выздоравливании замедлился. Он так хорошо шел к выздоровлению — большая часть мелкой моторики вернулась, он уже мог вести беседы, но он с трудом поднимался и спускался по лестнице, при этом не мог вспомнить название множества предметов, заставляя его израненную душу подыскивать самые простые слова, заикаясь, например, такое просто слово, как «метла». Школа, в которой он учился, предоставила репетитора, который приходил в реабилитационный центр, чтобы Дэвид не отстал от программы, но его перестали навещать друзья, занимаясь обустройством своих собственных жизней и решая свои собственные драмы. Короче, он был одинок и подавлен, и Рене была не уверена, что сможет каким-то образом поднять ему настроение, учитывая ее заботы, связанные с матерью.

Она опустилась за свой рабочий стол, положила сумочку и обед в ящике стола, опустила голову на руки, чувствуя себя еще раз побежденной. Страховая компания готова оплачивать только тридцать дней пребывание Дэвида в реабилитационном центре. В этот момент он может получить любые процедуры амбулаторно, а дальше лимит будет очень ограниченным. Ему просто необходимо пройти как можно больше процедур, пока он находится в центре прежде, чем оправиться домой. Но никакого положительного результата не предвидется, если он будет прибывать в таком упадническом состоянии.

— Мой брат заставляет тебя спать на своем рабочем месте?

Рене подскочила, уставясь в темно-синие голубые глаза, которые преследовали ее во снах после той ночи в гараже. Она почувствовала, как ее лицо залила краска и изо всех сил старалась не показывать, насколько рада видеть его.

— Доброе утро. Прости, еще нет и восьми, я не ожидала, что кто-то может прийти сюда.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты спала не за рабочим столом, — он подмигнул.

Она засмеялась, несмотря на то, насколько неловко себя чувствовала перед ним.

— Нет, конечно, я приехала несколько минут назад, но не думаю, что я уже проснулась.

— Ах, — произнес он, с улыбкой рассматривая ее лицо. Теплой улыбкой. В ней было столько тепла, что почти воспламенился ее рабочий стол из дерева. — Ну, я рад, что твой организм требует свое. — Его взгляд опустился ниже, и его глаза потемнели еще больше. — Очень рад.

— Маркус, — предупредила она.

Его глаза тут же вернулись к ее лицу и снова стали мягче.

— Мне кажется, ты выглядишь измученной и усталой. Мама и Дэвид в порядке?

Она вздохнула. Ей явно не следовала с ним вести разговоры о своей семье, но она так устала и была так расстроена, и рядом с ней фактически не было никого, кто интересовался ее проблемами.

— С мамой все в порядке. Она еще слаба, но все говорят, что она идет на поправку. Сейчас моя сама большая проблема — Дэвид. У него большой прогресс, но...

Маркус присел на корточки рядом с ее столом, чтобы видеть ее глаза.

— Но что? — тихо поинтересовался он.

Она сжала зубы, ненавидя себя, что оказалась в таком отчаянии, и опять обратилась к мужчине, для которого она…. она ничего не значила.

— Его восстановление замедлилось. Есть некоторые навыки… с которыми он не очень хорошо справляется, и это сводит его с ума. Он подавлен и обескуражен и хуже еще то, что медицинская страховка заканчивается через тридцать дней. А он за такой срок быстро не поправиться, — она взглянула на Маркуса и почувствовала, как у нее сжалось горло. — Боюсь, если он не будет поправляться, он никогда не сможет стать прежним. Это очень плохо. Это очень плохо, потому что он не сможет вернуться к нормальной жизни.