Бугагашенька - Спасенное сердце, Палачи Аида, Тилли Коул

Флейм прошептал что-то ему на ухо, что я не мог разобрать. Но мразь услышал это, побледнел от того, что изверг наш клубный псих.

Решив начать с него, я встал перед его лицом и, вложив все силы в это удар, ударил его в челюсть. Флейм запрокинул голову назад и рассмеялся, когда кровь хлынула изо рта последователя Иисуса.

Но ублюдок воспрянул.

— Душа согрешающая, она умрет; сын не понесет вины отца, и отец не понесет вины сына, правда праведного при нем и остается, и беззаконие беззаконного при нем и остается.

Его взгляд вспыхнул, когда он цитировал Библию.

Обхватив его щеки, мое лицо встретилось с его.

— Не-а, согрешающая душа разорвет тебя на части и отправит в Ад, ублюдок.

— И смерть и ад повержены в озеро огненное. Это смерть вторая.

— Убей его на хрен, Кай. Убей его или убью я, — зашипел Флейм, он прижимал лезвие так сильно, что полилась кровь.

— Она грешница, блудница! Она должна сгореть! Раскаяться!

Повернув внимание к старому ублюдку, которого держал Стикс, я направился к нему. Он держал голову высоко, могуче и гордо.

— Есть что сказать, дедуля?

Его морщинистое лицо побагровело, и он сказал:

— Она порождение дьявола! Соблазняет всех на своем пути. Она должна умереть! Единственный способ спасти ее испорченную душу!

— Может, тебе нужно, нахрен умереть, — выплюнул я и повернул свое внимание назад к другой мразе. Он был тем, кто причинил боль моей сучке, и должен умереть.

— Когда-то она была моей дочерью! И она соблазнила даже меня!

Замерев, я медленно повернулся к старику. Меня охватила такая злость, которую я не ощущал прежде. Потянувшись в свой ботинок, я вытащил лезвие, подошел туда, где Стикс держал его, и резанул его горло. Стикс уронил его почти мертвую задницу на землю, и я наклонился и сказал:

— Ты гребаный кусок педофила. Ты прикоснулся к собственной дочери и затем обвинил ее. Передай Аиду мой привет, потому что это единственное место для тебя.

Когда он захлебывался кровью, я стоял, но затем ударил его ботинком по яйцам, улыбаясь его крику, и перерезал его горло.

Шок отразился на его лице, когда по груди текла кровь. Я заставил ублюдошную мразь задыхаться. Он заслужил смерть... медленную.

— Кай! — закричал Флейм. Я дернул подбородком в сторону брата, и его рука дрожала. — Я хочу убить его. Хочу пролить его кровь... медленно. Хочу омыть себя ею. — Его безумные черные глаза были прикованы к Иисусу в его хватке.

Подойдя к последователю, я посмотрел ему в глаза и спросил:

— Ты трахнул мою сучку? Ты отхлестал ее, поджег и привязал к этому гребаному столбу, как гребаный кардинал испанской инквизиции?

Он старался скрыть свою реакцию, но его глаза и ноздри слегка трепыхались. Этого подтверждения мне было достаточно.

— Флейм, — сказал я, — сними его чертово белое платье.

Флейм нахмурился, но толкнул мудака вперед, сорвал эту ужасную тунику и держал ее на расстоянии вытянутой руки. Посмотрев позади себя, я заметил Ковбоя и Хаш с Лилой и сказал:

— Ковбой?

— Да?

— Отнеси это Лиле. Накрой ее, чтоб никто из вас ублюдков не пялился на ее киску.

Ковбой взял тунику, когда я повернулся к бородатому последователю.

— Так, ты, бл*дь, изнасиловал мою женщину? — спросил я натянуто, меня тошнило, представляя это. Моя кровь закипала, бурля под моей кожей.

— Она грешница, а я благословленный старейшина, которому выпала забота о ней... я спасал ее черную душу!

Прицелившись своим Узи в его ногу, я выстрелил ему прямо в бедро. Он закричал, но Флейм накрыл его рот своей рукой в перчатке, чтобы заткнуть нахер.

Затем я прицелился в его правое плечо и послал еще одну пулю в его плоть.

Засунув Узи себя за штаны, я вытащил зубчатый нож.

— Флейм, раздень его.

Насильник начал так сильно трепыхаться на полу, что я почти почувствовал его страх. Щенок. Так было до того, как Флейм взял свой пистолет и ударил его по затылку. Флейм стянул штаны мудака и разорвал их, выставляя хозяйство последователя на обозрение.

— Кай! — закричал Смайлер, и когда я повернулся, он нависал над Лилой. — У нее шок, она сильно кровоточит. Нам, бд*дь, нужно быстрее отвезти ее домой, прежде чем попадет инфекция. Убей мразь и поехали.

Мой взгляд встретился со взглядом Флейма.

— Отрежь его член медленно и засунь ему в рот. И не останавливайся, пока он не сдохнет. Он не выживет, если причинил боль моей сучке.

Глаза Флейма засветились, как будто это было Рождество, и я наклонился сказать последователю: