пользователь - Unknown

Обогнув квартал, машина снова остановилась у тротуара «Рузвельта». Сидящий в водительском сидении Генри обернулся к Бэнкрофту.

— Формально, — сказал он, — это был я.

— Генри Маркетт, — уточнила я для мужчины на заднем сидении. — Его мать — Памела Эбеллард, — я просияла, словно кошка, съевшая канарейку. — Поправьте, если я ошибаюсь, но разве Эбелларды — не самый важный клиент вашей фирмы?

Бэнкрофт крепче сжал свой телефон. Костяшки его пальцев побелели.

— Мы оба знаем, что вы не станете никому звонить, — сказала я и кивнула на бумаги в его руках.

Мужчина снова взглянул на Генри.

— Обычно, — непринужденно произнёс Генри, — когда кто-то просит меня совершить угон, я сразу же отказываю. Но у меня есть сестра, — выражение лица Генри было абсолютно вежливым, но его мятно-зеленые глаза ярко сверкали на его шоколадной коже. — Моей младшей сестре, — продолжил Генри, — столько же лет, сколько и вашей дочери. Девять.

Бэнкрофт подписал документы. Он сделал звонок, подтверждая денежный перевод.

Выбравшись из машины, я взглянула на Генри.

— Позвонить Ашеру и сказать, что нам не понадобиться отвлекающий маневр для побега?

Прежде чем Генри успел ответить, заиграла поп-музыка. Ашер подбежал к толпе людей и замер в драматической позе.

— Ты говоришь «отвлекающий манёвр», — невозмутимо произнёс Генри, — а Ашер слышит «флэшмоб».

Пять секунд спустя рядом с нами оказалась безумно танцующая Вивви. Она одарила меня вопросительным взглядом. Я кивнула.

— Опоссум упал на монахиню! — крикнула Вивви Ашеру.

Ашер не пропустил ни единого движения танца. Он потряс плечами и выбросил в воздух кулак.

— Да здравствует опоссум!

ГЛАВА 2

У меня было ровно три часа на то, чтобы прийти в себя после стычки с отцом Джереми Бэнкрофта. Затем мне предстояло столкнуться с другим противником.

— Что ты знаешь о Войне Роз? — мой дед по отцовской линии сжал пальцы на черном коне, с его помощью забирая с шахматной доски мою ладью.

Без жалости. Без промедления.

— Войны Роз, — произнесла я, делая ответный ход. — Во множественном числе.

Уголки губ старика изогнулись в улыбке. Он слегка склонил голову — одновременно признавая мою правоту и приказывая мне продолжать.

— Кучка ребят из пятнадцатого века сражались за трон Англии.

Коротко и по существу. Как и в шахматах, в разговоре с Уильямом Кейсом каждый ход нёс за собой последствия, иногда сразу же, а иногда — со временем. Он растил из меня свою наследницу, пытался изменить меня по собственному подобию. Если я протяну ему палец, он откусит всю мою руку. А я вовсе не хотела, чтобы меня меняли или растили.

Особенно человек, который может быть замешан в убийстве судьи Верховного Суда США.

— Войны Роз были серией кровавых стычек и политических манёвров между домом Ланкастеров и домом Йорков, — поправил меня Кейс, двигая по доске своего слона. — Политические беспорядки часто бывают жестоки к слабым и слабохарактерным королям.

Его взгляд застыл на шахматной доске — на моём короле — но я знала, что он думает о другом правителе и другом троне.

Каждое воскресенье я ужинала в особняке Кейсов, всё больше убеждаясь в том, что у моего деда было множество союзников и множество врагов. Чаще всего он относил президента Нолана к последним. Каждую неудачу в правлении президента он считал неоспоримым доказательством того, что Питер Нолан никогда не был подходящим кандидатом на эту должность.

Я подняла своего слона и снова опустила его на доску.

— Шах.

— Кровожадная девочка, — прокомментировал Кейс. — Это у тебя от матери. Терпение, — оглядывая доску, продолжил он, — вот черта Кейсов.

Так было всегда — он постоянно проводил черту между кровью Кендриков и кровью Кейсов в моих венах.

— Ты знала, что «создателем королей» впервые назвали графа Уорика во времена борьбы между Ланкастерами и Йорками? — мой дед продолжил свою лекцию, но я знала, что его глаза не упускают ни единой детали — ни того, как я реагировала, когда кто-то называл Айви моей матерью, ни положения фигур на шахматной доске. — Во время Воин Роз, Уорик сверг двух королей.

Именно «создателем королей» называли Уильяма Кейса. Он обладал колоссальной властью и влиянием на закулисье политической арены Америки.

— Уорик был не просто богат и влиятелен, — продолжил Кейс. — Он был стратегом.

Власть. Политика. Теория. Такими были повседневные разговоры в этом доме. У Уильяма Кейса было двое сыновей. Один из них был мёртв, другой стал для него чужим. Я была его единственной внучкой. А значит, я была его единственной наследницей.