Сергей Семанов - Дневник 1969 года

А все-таки сменовеховцы навели меня на верную мысль: не евреи пра­вили русским государством, им (и другим) это только казалось. Русское государство заставило жидов служить своим целям. И если теперь, через пол­века прикинуть, выиграло ли русское еврейство от революции (несмотря на двадцать лет полного господства), то ответ, пожалуй, такой: нет, проигра­ло! При эволюционном течении собы­тий они бы приобрели в России, может быть, и больше. Ибо они очень уси­лились в конце прошлого — в начале нынешнего века. А в итоге сталинской контрреволюции они очень много по­теряли даже из того, что имели до ре­волюции.

24/V. Любопытно, что сумасшед­ший Дмитриев [50] 50 Дмитриев Геннадий А. (1933—1970) — участник студенческой ревизионистской группы «Союз коммунистов-ленинцев» (группа Трофимова—Тельникова; 1956—1957), политзаключенный. В 1952 г. поступил на исторический факультет ЛГУ. Арестован в 1957 г. Его дело было выделено в отдель­ное производство в связи с необходимо­стью психиатрической экспертизы, осужден 15.10.1957 по ст. 58—10 п. 1 на 6 лет лишения свободы. По некоторым сведениям освобож­ден из заключения в связи с психическим за­болеванием. К материалам дела приобщено следующее стихотворение, написанное Дми­триевым: Мы о казни Эйхе узнали, И по залу прошло стенанье: «О Цека, за что мы страдали? О Цека, за что наказанье?» «Сталин Попкова казнил? — И по залу стон прокатился: «О Цека, что ж ты не вступился?» «И Кирова Сталин убил!» — Все глаза огнем пылают: — «О Цека, да ты просто сгнил! Это трупы твои воняют!» (ГА РФ. Ф. 8131. Оп. 31. Д. 78804. Л. 41—53). стал патологич[еским] антисемитом. Он сказал, что у Пустынцева [51] 51 Пустынцев Борис Павлович (р. 1935) — общественный деятель; участник студен­ческой ревизионистской группы «Союз коммунистов-ленинцев» (группа Трофимова— Тельникова; 1956—1957), политзаключенный; переводчик, редактор, режиссер дубляжа. В 1954 г. поступил в 1-й Ленинградский педа­гогический институт иностранных языков, за­тем учился в ЛГУ, отчислен, работал на заво­де. 19.09. 1957 приговорен к 10 годам лишения свободы. Приобщенная к делу листовка СКЛ, которую Пустынцев написал вместе с А.А. Голиковым, в частности гласила: «В комму­нистической цитадели появляются трещины. Этому учат нас события в Венгрии, Польше, где народная свобода была раздавлена гусе­ницами советских танков. И везде одними из первых являются студенты. <...> Не надоело ли молчать и Вам? <...> Где свобода, которая была завоевана Лениным? Диктатура Сталина похоронила свободу. Исчезла политическая активность народа. На место свободного сло­ва пришли молчание и шепот. Народ не может говорить свободно о политике правительства, не боясь расплаты. Поднять политическую активность. Возродить ленинскую свободу— наша задача. Друзья! Под знаменем лениниз­ма уничтожим оковы политического бюро­кратизма. За истинную свободу!» (ГА РФ. Ф. 8131. Оп. 31. Д. 78804. Л. 33—34). По ходатай­ству отца, известного советского конструк­тора, Президиум Верховного Совета СССР снизил Пустынцеву срок до 5 лет, освобожден в 1962 г. В 1991—1996 годах — сопредседатель санкт-петербургского отделения правоза­щитного общества «Мемориал». В 1994—1997 годах — заместитель председателя региональ­ной организации партии «Демократический выбор России». отец еврей, а у Голикова [52] 52 Голиков Александр Александрович (1935—1991) — участник студенческой реви­зионистской группы «Союз коммунистов- ленинцев» (группа Трофимова—'Тельникова; 1956—1957), политзаключенный. Студент филологического факультета ЛГУ. 19.09.1957 приговорен к 10 годам лишения свободы. 11.09.1963 помилован. — мать.

14/VI. В среду, т.е. 11-го, обсуж­дали мой сценарий в «творческом объединении» <���неразб. — К.Т .>. Из 7 присутствовавших (кроме меня) был только один русский, и тот Гусаров.

Болтовня для женщин — гимнасти­ка языка. Необходимая!

9/VII. «На свете счастья нет, но есть покой и воля». Значит, это и нуж­но ценить, а не гоняться за фантомом счастья. В переводе на прозу покой — это то, чтобы тебя не дергали, не ко­мандовали, не кричали, не заставляли суетно мельтешиться. А воля — это совсем просто (кстати: у Пушкина не случайно сказано «воля», а не «сво­бода», т.е. подчеркнут нравственный, а не социальный оттенок понятия). Все хотят, чтобы я возглавил ЖЗЛ, но сами-то предпочитают роль со­ветников и идеологов. Еще бы! Кому охота заниматься весьма важной, но черновой работой? В аппарат (а из­дательство — почти аппарат) идут только двужильные и крепкокожие карьеристы. Можно самому, потея, гонять мяч по грязному полю, а мож­но наблюдать это зрелище с трибуны и умно комментировать его. Чей жре­бий лучше и приятнее?..