Волкова whiterose - Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа

Не рассмеялась почему-то, хотя про суриката - смешно же. Вместо этого спросила:- Ты... тебе легко было общаться с людьми, с которыми у вас такая пропасть... в восприятии жизни? Не страшно было?- А нет никакой пропасти, Дуня. Там просто нет шелухи. Все предельно обнажено и откровенно. Нет иллюзий и все очень честно. Африка... она очень честная. И страшная в своей честности и обнаженности - всего. Человеческой породы, природы. Наверное, тебе бы там понравилось. Ты же любишь правду. Хотя... Мне на самом деле интересно, как бы у тебя там... сложилось. Но это вряд ли удастся проверить. Итак, я ответил на первый вопрос?- Да. Ответил. Ну и раз ты заговорил про маму... тогда второй вопрос. Почему ты назвал ее в телефоне «Гениальной Идеей»? Это случай из жизни? Или особенность характера - идейность?Усмешка вышла непроизвольно. Как бы объяснить, чтобы не выглядеть инфантильным идиотом?- Она у меня, конечно, идейная. И гениальная. Но все проще. Ей зовут так - Идея Ивановна. Так что, как ты понимаешь, самый идейный у нас в семье дед. Был. Идейный коммунист. И дочь так назвал. А мог бы Революцией. Или Даздрапермой.- А Ида - это сокращенное от Идеи, да? - продолжила допытываться Дульсинея. - Потому что мне она представилась, как Ида Ивановна.Усмешка перешла в смех.- Дошло дело до представлений? Похоже, ты выхватила по полной программе. Тебя учили жить? Читали нотации? Надеюсь, ты не приняла ничего на свой счет? Что бы и кому бы моя мать не говорила, это все равно адресовано мне. Даже если говорила она не со мной. Так что если что - не бери в голову, ладно?Совершенно неосознанно протянул и легко тронул пальцами ее руку. Это был жест сочувствия человеку, в первый раз в жизни пережившему общение с Идой Ивановной Тобольцевой. А у Дуни совершенно по-девичьи зарозовели щеки. Она уставилась на его руку и произнесла тихо и не очень уверенно:- Вообще-то... я ей там ответила не очень... ну, скажем... я сама от себя не ожидала. На самом деле, мне страшно неудобно... - Дульсинея замялась, а потом единым духом выпалила: - Она решила, что Евдокия Лопухина - мой псевдоним. А я девушка - легкого нрава, в общем, я не могла ее разочаровать и вошла в роль. Вот.Хорошо, что чайник с чаем и два куска - действительно! - красного торта принесли только теперь. А не на десять минут раньше, потому что тогда бы Ваня поперхнулся - либо чаем, либо тортом. А так свободно и легко расхохотался.- Значит, вошла в роль? - улыбка с лица не желала сползать. - Угадай, о чем я сейчас вспомнил?- О чем?- О поставленном на счетчик брате, безвинно убиенном хомяке и о том, что я страшный человек!Теперь звонко рассмеялась Дуня.- Это был экстремальный случай, и организм мобилизовался!- Могу себе представить... Что ты могла и не то сказать, войдя в роль. И уверяю тебя: ты доставила Идее Ивановне огромное удовольствие. Оправдала все ее ожидания о том, с кем я общаюсь.- Ты меня успокоил, - пробормотала Дуня, помешивая ложкой чай. - Торт пробовать будешь?- Буду, - Иван отломил ложкой кусок. - А ты думай пока над третьим вопросом.Красный торт оказался вполне себе. Несмотря на цвет. Или - благодаря ему.- Ммммм... Какая вкусная... Москва.Дуня улыбнулась, но за свой торт приниматься не торопилась.- Третий вопрос готов. Когда ты влюбился в первый раз. В детском саду? Или уже в школе?Вопрос был явно шутливый. Задан с улыбкой. Но Тобольцев почему-то отложил ложку.Конечно, мальчики влюбляются в девочек. Обычно так. Но в детском саду Ваню как-то миновала чаша сия. А потом у него появилась Лизка. Нет, он в нее не влюбился. Именно благодаря ей Ваня узнал многое о девочках. Например, о том, для чего нужны тампоны. Что одна грудь начинает расти раньше другой. И много чего другого, что предпочел бы тогда не знать, и что его в те годы откровенно смущало. Сейчас-то - сейчас Тобольцев понимал, что когда складывается танцевальная пара, определенная степень близости - и эмоциональной, и физической - неизбежна. Вне зависимости от того, готов ты к ней или нет. Ваня готов не был. И эта плотная вынужденная близость с неплохой, в сущности, девочкой Лизой убила все романтичные мысли в сторону противоположного пола. Какая, в пень, романтика, после фразы: «Ванька, ногу мне аккуратнее задирай, первый день». А потом, когда с танцами удалось распрощаться - тогда романтику вытеснили гормоны.Влюблялся ли Иван позже? Много раз. В лица перед объективом, и не только в лица - влюблялся иногда страстно. Секунд на двадцать. Ну, может, на пару минут. Горячо был влюблен в своего первого педагога - Юрия Валентиновича.Читать дальше