Дмитрий Чернышев - В начале

Постоянно принимал и снабжал лекарствами бедных больных. На собственные средства организовал первую в Москве больницу для бесприютных, а после выписки большинству оказывал дальнейшую помощь: иногородних снабжал деньгами на проезд до дома, одиноких и престарелых помещал в богадельни, детей-сирот старался пристроить в семьи обеспеченных людей.

Почти 25 лет работал директором тюремного комитета. Свою деятельность посвящал облегчению участи заключенных и ссыльных. В это время в России колодников приковывали

за шею или неделями держали в железных рогатках, так что нельзя было ни сесть, ни лечь.

«Некаторжных» на этапе вели на толстом железном пруте с ушком, на который надевали от восьми до десяти наручников. Снять с прута можно было лишь умирающего или тяжко больного. По настоятельным требованиям Федора Петровича в России отменили железный прут.

Он добился освобождения от кандалов стариков и больных. Разработал новую облегченную модель кандалов и испытал ее на себе. Оказывал врачебную помощь больным, увечным и престарелым арестантам. Отменил бритье половины головы для женщин и для тех, кто не совершил уголовного преступления. По его требованию ввели освидетельствование здоровья арестантов, а больных оставляли подлечиться в тюремной больнице на 120 мест, которую открыли по ходатайству Гааза.

Опрашивая арестантов, Гааз понял, что многие из них несут наказание, не соответствующее степени их вины. И тут же предложил ввести при пересыльной тюрьме должность «справщика», который поможет осужденным бороться за свои права. А получив отказ, начал сам выполнять эту работу. Открыл школу для детей арестантов и мастерские при тюрьмах, где можно было учиться ремеслу. Чтобы школа могла работать, он тайком добавлял свои деньги.

Когда после неурожая тюремное продовольствие сократилась на пятую часть, Гааз внес 11 000 рублей «от неизвестной благотворительной особы». Продал и имение, и фабрику, а все деньги отдал на улучшение жизни заключенных. В старости жил в нищете — его похоронили за казенный счет. До самого Введенского кладбища в Лефортове гроб несли на руках.

Идеи Ганди о возможности ненасильственного изменения мира дали свои плоды во время сидячих забастовок в США. Начало движению положили студенты. 1 февраля 1960 года четверо чернокожих студентов заняли предназначенные для белых места в закусочной универмага «Вулворт». Обслуживать их отказались, но они спокойно просидели до закрытия магазина часом позже. На следующее утро 20 чернокожих студентов заняли места в закусочной группами по три-четыре человека.

В подготовленных студентами инструкциях особое внимание уделялось личной дисциплине и достойному отказу

от насильственных методов, который они предлагали всему миру: «Не наносите ответного удара, не отвечайте ругательствами на оскорбления. Всегда проявляйте дружелюбие и вежливость...»

Сидячие забастовки начались по всей стране. К ним начали присоединяться и белые. На фотографии — реакция белых. На забастовщиков выливали кетчуп и горчицу, их посыпали солью и перцем. Били кастетами в спину. А они просто продолжали сидеть.

На заднем плане трое фэбээровцев в темных очках собирают материал для доклада начальству.

Ральф Лоуренс Карр

После нападения японцев на Перл-Харбор Франклин Рузвельт издал чрезвычайный указ № 9066 о перемещении около 120 000 этнических японцев в лагеря для интернированных

на время войны. Губернатор Колорадо Ральф Лоуренс Карр был единственным высокопоставленным чиновником США, который публично выступил против этого указа и подогреваемых прессой антияпонских настроений. Он объяснял напуганным фермерам Колорадо:

«Японцы защищены той же самой Конституцией, которая защищает и нас с вами. Американский гражданин японского происхождения имеет те же права, что и любой другой гражданин нашей страны. Если вы хотите причинить им вред, вы должны сначала навредить мне. Я рос в небольших городках и прекрасно знаю, что такое позор и бесчестье расовой ненависти».

Попытка Карра защитить права американцев японского происхождения стоила ему политической карьеры. В 1994 году император Японии Акихито специально заехал в Колорадо, чтобы отдать дань памяти Карру. В 1999 колорадская газета «The Denver Post» назвала его «Человеком века».